Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

Мы с Эммой переезжаем на Нарвский проспект к Марии Александровне. Маленькая комнатка позволяет взять нам только самое необходимое. Часть нашего имущества берут на сохранение соседи, часть мы раздариваем. Мы опять нищие и свободные (от имущества).

Утром мы разбегаемся, как обычно. Встречаемся поздно вечером. Готовить пищу негде, некому, некогда. Благо, совсем рядом фабрика-кухня, которая и была задумана для раскрепощения ( открепощения от бытовых пут?) пролетарской трудящейся женщины…

По выходным очень хочется спать, но старый знакомый кенарь подхватывает еле слышную в репродукторе мелодию и разливается в ритме музыки трелями немыслимой для маленькой комнаты громкости. Выключить музыкального трудягу можно только одним способом: устроить ему «темную». Нет, нет, – мы не избиваем звонкоголосую птичку. Просто на ее клетку надо набросить непрозрачное покрывало. Птичке кажется, что наступила ночь и пора заткнуться и спать. Если покрывало снять, птичка удивляется внезапному рассвету не дольше секунды, сразу же прочищает горло и начинает вокализы. Лично мне беззаботные трели не мешают ни спать, ни работать, и темная ей устраивается только по настоянию Эммы.

В длинные командировки на «арбузные места» меня не отправляют. Через некоторое время выясняется, почему не отправляют. На судоремонтном заводе в Росте я курирую заказ полигона: это супербронеказематы, способные выдержать термоядерный удар. Я уже писал раньше, что мощные конструкции раскалывались и трещали, как хрустальные, без всяких нагрузок прямо в процессе изготовления на заводе. Решение этой задачки – совершенно простое для человека, понимающего суть происходящего. Вот только таких понимающих не было среди тех, кто рисовал и делал конструкцию. Кстати, экономия на сокращении объемов сварки была такая, что на эти средства можно было бы подготовить нескольких толковых инженеров-сварщиков…

Вставка из технического будущего.Через несколько лет мне придется столкнуться с еще большим непониманием сути явлений при сварке сооружений, имеющих вообще исключительное значение для обороны страны. Трещала и пропускала воду стальная гидроизоляция глубоких шахт межконтинентальных баллистических ракет, – основного оружия ядерного сдерживания (возмездия? нападения?) СССР. Трещины в металлической гидроизоляции пропускали подземные воды, которые могли затопить 50-метровую шахту и вывести из строя могучую сложнейшую ракету более эффективно, чем ответный термоядерный удар… И это была не единичная ошибка какого-нибудь уникального проекта. Строительство порочной серии циклопических сооружений по всему Союзу зашло так далеко, что уже ничего нельзя было изменить в принципе. Я надеюсь еще рассказать об этом колоссальнейшем техническом недомыслии, выросшем на оптимизме невежества,хоть – и технического.

Всю зиму мы непрерывно готовимся к очередной экспедиции и решаем кучу проблем. На полигоне намечается огромный объем работ, примерно в два раза превышающий объемы прошлого года. Офицеров, старшин и матросов теперь раза в полтора больше. Формально начальником нашего монтажного войска назначается инженер-капитан Сергей Семенович Демченко – пожилой, по нашим меркам, тотальник. Сергей Семенович – классический одессит. Под седыми волосами на красноватом лице слезятся небольшие голубые глаза. Их владелец всегда готов отморозить, отколоть, сбацать что-нибудь необычное, часто – музыкальное. На ледоколе Демченко встретился еще с одним одесситом, строительным майором. Их разговоры – это сказка.

– Ты знаешь Ньому, который лабал на Дерибасовской?

– Он меня спрашивает! Я не знаю Ньому! А Изю-саксофона ты помнишь? – два одессита предаются воспоминаниям с такой яростью, что посторонним кажется, что вскоре эти дебаты перерастут в элементарную драку. Однако, обнаружив, что оценки несусветных глупостей Изи-саксофона у спорщиков совпадают, они опять переходят к мирной ностальгии.

На ледоколе радио исполняет миленькую песенку с журчащей мелодией «Джонни» на английском языке. Немедленно два одессита, не изменяя мелодии, слегка приближают ее текст к нашим реалиям:

Розпрягайте, хлопцi, коней,

Та й лягайте спочивать.

А я пiду в сад зелений,

В сад криниченьку копать,

(украинский текст произносится в нос, с совершенно «лондонским» акцентом)

Джоннi iзибуль формiе…

(это, кажется, уже по-итальянски)

Па-а-а, —

(последний звук очень похоже изображает тотальный удар медными тарелками и большим барабаном).

Сергей Семенович не особенно вникает в технические дела, но замыкает на себя все связи со строителями и портом, что здорово облегчает мне жизнь, хотя бы из-за экономии времени. Работать стает легче: я занимаюсь только будущими проблемами монтажа. Однако Шапиро меня сразу возвращает на землю, предупреждая, что Демченко является только номинальным начальником экспедиции – «для политеса» и для связи с высшим командованием,– очевидно, из-за наличия седины и более высокого звания, а вся ответственность за дела экспедиции по-прежнему лежит на мне. Даже, несмотря на вопиющий дефицит звезд на моих погонах.

Вставка на тему «Звание – сила». С моим воинским званием дело обстояло кисло. Если всем офицерам, окончившим училища, очередное звание присваивается через два года (конечно, – если занимаемая должность «соответствует» запросам жаждущего более высокого звания), то нам, тотальникам, – только через три. Для должности старшего офицера отдела, на которой я числюсь, предусмотрено воинское звание «инженер-капитан», но я не могу получить даже звание старшего лейтенанта, пока не «выбегаю» три года. Даже если соискатель звания будет командовать полком или целой армией. Чернопятов уже с отвращением смотрит на мои погоны с маленькими двумя звездочками. Их сиротство несколько скрашивают скрещенные молоток и ключ, которые положены только инженерам.

По команде Чернопятова отдел кадров заранее готовит все бумаги на присвоение мне высокого звания «старший лейтенант». 30 декабря 1957года истекает трехгодичный срок моего лейтенантства, и все бумаги на присвоение звания чуть ли не нарочным отправляются в Москву. Обычно такие мизерные звания младшим офицерам присваивались замами министра элементарно, и на все процедуры уходило около недели.

Проходит неделя-другая, затем – месяц, затем – второй и даже третий нетерпеливого ожидания. Наконец в секретную часть (все дела по кадрам идут под грифом «секретно») приходит бумага с простеньким вопросом: на каких таких основаниях инженер-лейтенанту Мельниченко Н. Т. командование части хочет досрочно присвоить воинское звание «старший инженер-лейтенант»?.