Александр Бобров - Олесь Бузина. Расстрелянная правда

Егор Чечеринда:И все же я бы хотел суммировать. Помните советский фильм «Человек с бульвара Капуцинов», где Михаил Боярский в роли «Черного Джека» говорит известную фразу: «Эту страну погубит коррупция»? Так вот, это самое главное, и с этим надо бороться.

Репортер:Олесь уже рассказал, почему Майдан негативно повлиял на жизнь в стране. Пожалуйста, Егор, суммируйте позитивные последствия Майдана.

Егор Чечеринда:Три слова: Майдан – это свобода. Если ты волен делать свой выбор, ты можешь выбрать все, что захочешь, а если ты не свободен – ты не выберешь ничего.

Олесь Бузина:А можно я добавлю? Майдан – это еще и ответственность. Теперь у нас все всерьез. Армия – это всерьез, милиция – это всерьез, гражданская позиция – это всерьез, и я полагаю, что Украина у нас теперь будет тоже всерьез, по-настоящему…

Пока надежды Бузины не сбываются, а призывы – не услышаны: у власти всё те же люди, льётся кровь униженных граждан Украины, спекуляции продолжаются и оппоненты Олеся вздохнули свободнее – не стало того, кто разоблачал их и припечатывал к позорному столбу.

Но на такой грустной ноте не хочется заканчивать книгу. Ведь Олесь так любил жизнь, улыбку дорогу, новые впечатления и старинные удовольствия. В этом можно убедиться, прочитав последние очерки Бузины, его остроумные высказывания и стилизованные анекдоты.

Крым ещё украинский

Ялта. Приехав в нее из Бахчисарая, словно попадаешь из Турции в Италию. Все мысли сразу – только об отдыхе.

Из Бахчисарая в Ялту можно добраться двумя дорогами – напрямую или с пересадкой через Севастополь. Я выбрал второй вариант, так как именно этот маршрут от Севастополя идет вдоль моря – по Южному берегу Крыма. Форос, где трусливо прятался Горбачев, рассказывая байки о своем «пленении» агентами ГКЧП, Симеиз, Алупка с Воронцовским дворцом, Ласточкино гнездо, Ливадия, где каждое лето отдыхала царская семья, ждут вас как раз на этом пути. Прямо за окном автобуса. Часовая поездка стоит того. Слева – горы, усеянные домиками там и сям, а справа – море и скалы.

Кому надоедает, как писали путешественники прошлого, «лицезрение роскошеств южной природы», есть другое развлечение – телевизор прямо в автобусе. В тот день, когда я приближался к Ялте, в этом походном кинотеатре показывали «Севастопольские рассказы» – не Льва Толстого, а местный крымский телесериал о том, сколько мяса положили различные европейские «цивилизаторы», пытаясь откусить и себе кусочек Крыма. Так я и развлекался в дороге. Посмотрю направо – море и небо. Загляну в телевизор – фельдмаршал Манштейн ходит по окопам, и лупят во всю дурь немецкие пушки. К тому моменту, когда трупы немецких «туристов» в касках приятно закачались на черно-белых волнах документальной хроники в районе Херсонеса, я и прибыл в Ялту.

Это случилось 22 апреля – в день рождения Ленина. В Ялте эту дату отмечали. Но своеобразно. Очень по-курортному. Памятник вождю мирового пролетариата стоит тут почти у набережной – под развесистыми субтропическими пальмами. От этого вождь тоже имеет курортный вид. Так и ждешь, что сейчас он снимет штаны и пиджак и полезет купаться. Ко всему прочему под Лениным еще и танцевали какие-то милые старички и старушки. Причем не под «Интернационал», а под… «Мурку». Я не вру! Может, это какой-то местный коммунистический обычай. Но на душе сразу стало легко и приятно. Развешенные повсюду лозунги: «Ялта – город счастья!» после Ленина с пальмами и «Муркой» не вызывали никакого сомнения. Я сразу понял, что попал в земной рай.

Аполитичный город. Мне подумалось, что, если кому-то придет в голову безумная мысль заменить ялтинский монумент Владимиру Ильичу идолом Шевченко или Бандеры (последнее выглядит уже полной фантастикой!), они будут смотреться не менее комично. Впрочем, Тарасу Григорьевичу монументик в «городе счастья» уже есть. Он стоит в скверике на полпути от автовокзала до городского пляжа. Местные жители над Великим Кобзарем, имеющим к Ялте такое же отношение, как и Ленин (оба до «города счастья» так и не доехали), явно изысканно поиздевались. Тарас стоит без постамента на какой-то подставке. Голова его непропорционально огромных размеров занимает примерно пятую часть тела. Руки – как у орангутанга. Если выпрямит – будут ниже колен.

В общем, из всех памятников Ленину и Шевченко, где-либо стоящих в мире, ялтинские произвели на меня самое неизгладимое впечатление. Думаю, если бы их оригиналы при жизни все-таки доехали до этого благословенного места, то ни революции, ни страшных «виршей» для запугивания детей в школе они никогда бы не родили. Просто нежились бы себе на солнышке и заводили курортные романчики. Ибо всякая мысль о политике попахивает в Ялте откровенным идиотизмом. Тут нужно думать о другом. А лучше – вообще ни о чем не думать.

От советского прошлого в Ялте уцелел разве что Ленин. В остальном город ныне совершенно не напоминает «всесоюзную здравницу», куда выдавали зимой путевки рабочим различных предприятий. Виллы и дома на набережной, как в Италии. В какой-то момент я почувствовал себя, словно на острове Лидо в Венеции. Белые домики. Бутики дорогих брендов, где можно купить все, что душа пожелает, – были бы деньги. Рестораны. Ночные клубы. А билетики на посещение «массажного салона» раздают прямо на улице. «Массаж» с приставкой «in» эти летучие рекламки пропагандируют весьма своеобразно. Визитка, которую вручили мне, гласила: «Новые шоу-программы, работаем 24 часа, всегда аккуратный штат с хорошим настроением, одноразовые комплекты, подобранное музыкальное сопровождение, отличный интерьер». Цена: «от 250 грн». И чтобы вы не сомневались, что массировать вам будут все не только круглосуточно, но и глубоко интимно, без лишних глаз, специальный знак, наподобие автодорожного (перечеркнутая кинокамера в красном кружке), предупреждал, что видеосъемка ваших павианьих утех в этих массажных кабинетах не ведется.

Обилие «массажных» салонов напомнило мне об Антоне Павловиче Чехове – знаменитом малороссийском писателе, любившем посещать подобные заведения по всему миру и навсегда увековечившим Ялту в рассказе «Дама с собачкой». Памятник этой даме, как и все выдающиеся артефакты «города счастья», тоже стоит на набережной. Я не мог возле него не сфотографироваться. Хотя бы для того, чтобы отдать долг памяти человеку, принадлежавшему к той же великой малороссийской нации, что и я.

Чехов, родившийся в Таганроге, который до революции принадлежал Екатеринославской губернии, всегда считал себя «хохлом». Фамилия его деда была Чех. И даже во всеимперской переписи 1897 года о своей национальности Антон Палыч написал: «малоросс». Как всякий настоящий малоросс свои произведения он писал на чистейшем русском языке. Причем невероятно медленно и лениво. «Я медлитель по натуре (я хохол) и пишу туго», – признался он в одном из писем. Написанное читал малороссийским крестьянам с Полтавщины, где, как и в Ялте, любил отдыхать от литературных трудов. Те все понимали – без переводчика. «Заплакали хохлы, и я заплакал с ними», – писал Чехов Горькому после того, как прочитал полтавским селянам свой рассказ «В овраге».