Александр Бобров - Олесь Бузина. Расстрелянная правда

Премьер Винниченко поздравил Украину

с катастрофой

Но никакой реальной силы эта бумага с любой из двух дат не имела. Репортер «Киевской мысли» – самой популярной газеты столицы новообразованной Украины С. Сумский описывал эту ситуацию в воспоминаниях, названных им «Одиннадцать переворотов. Гражданская война в Киеве»: «Январь 18-го года. Борьба большевиков за власть была не только угроза, она уже начиналась. На последних выборах в совет коммунисты получили большинство. За исключением специальных украинских янычар, – а их было очень мало, – все войсковые части требовали захвата власти советами. Рада, лишенная опоры в широких слоях населения, настроившая против себя города – своей националистической политикой, деревню – боязнью разрешить земельный вопрос, солдат – продолжением войны, была уже властью призрачной. Министры произносили речи, требуя защиты республики, а по улицам, угрюмо поглядывая по сторонам, бродили, именно бродили, а не ходили, серые шинели. Правительство Рады играло в солдатики, украинизировало армию, вводило в моду оселедцы и бритые головы, полковников переименовывало в старшин, а поручиков – в хорунжих. Плохие актеры играли роль запорожцев».

Другие очевидцы чувствовали примерно то же. Дмитрий Дорошенко – видный украинский деятель, впоследствии министр иностранных дел гетманского правительства, а в начале 1918-го один из комиссаров, назначенных Центральной Радой, оставит интересные мемуары о том, как в Киеве отметили новогодние праздники: «Наступал новый 1918 год. В старом помещении Украинского клуба на Большой Владимирской собралось около сотни представителей украинского и общественного, и литературного мира встретить Новый год. Явились и некоторые из генеральных секретарей (недавно переименованных в министры) с В.К. Винниченко во главе. Настроение у всех было подавленное – отовсюду приходили недобрые вести. Пробил 12-й час, и никто не решался поднять бокал и провозгласить традиционный тост. Все взоры устремились на главу украинского правительства – на Винниченко; дамы стали упрашивать его сказать хоть несколько слов. «Что я могу сказать вам? – начал он. – Разве то, что варвар с севера стоит у наших дверей и грозит смять, уничтожить все наши достижения, разрушить наше молодое государство, смести нашу культуру»…

Вся речь Винниченко была проникнута предчувствием надвигающейся катастрофы. А министр почты и телеграфа Н. Шаповал вообще каркнул, как ворона: «Morituri te salutant!» Этим возгласом в римские времена гладиаторы в Колизее обращались к императору перед поединком. В переводе она означала: «Идущие на смерть приветствуют тебя!»

По словам Дорошенко, «такое настроение членов правительства передалось всем присутствующим, и на другой день тревога распространилась по всему городу».

Даже Грушевскому становилось понятно, что такого премьер-министра пора менять. Винниченко как вконец разложившегося бездельника отправили в отставку. А вместо него 18 января главой кабмина назначили Всеволода Голубовича. Его правительство состояло в основном из украинских эсеров – членов той же партии к которой принадлежал Грушевский. Но кандидатура нового главы исполнительной власти вызывала искренне недоумение у всех в Киеве. Кто такой Голубович, никто не знал. Дорошенко в воспоминаниях даже патетически восклицает: «Как вообще мог выдвинуться и занять пост премьера этот кретинообразный субъект, не умевший связно произнести даже коротенькой речи, вялый, без инициативы, тупой – остается загадкой, которую можно пояснить разве тем, что при общем уровне лидеров эсеровской партии, не подымавшемся выше студентов второго курса, человек с высшим образованием (Голубович был инженер) являлся такой ценной величиной, что уже в силу одного этого считался кандидатом на все высшие посты. Злые языки утверждали, что профессор Грушевский, истинный режиссер всех таких махинаций как «министерский кризис», «формирование кабинета» и т. д., умышленно выдвигал людей бездарных и безличных, чтобы ему легче было самому ими управлять».

Сталин: «Между русским и украинским народами

нет конфликта»

А вот петроградские большевики не испытывали недостатка в сильных личностях. Уже 23 ноября (6 декабря) 1917 года в «Правде» появилось интервью с только что назначенным народным комиссаром по национальным делам товарищем Сталиным. Нарком заметил, что центральная власть, которую «избрал Всероссийский съезд советов», признает за всеми национальностями бывшей Российской империи право на полное самоопределение, вплоть до отделения и создания самостоятельного государства. Но воля нации должна определяться путем референдума. Власть же в Украине должна принадлежать не просто кучке людей, а «всей совокупности рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

«Мы все думаем, – заявил Сталин, – что абсолютно необходимым есть съезд представителей рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Украины. Нам непонятно то недоверие, с которым украинцы относятся к идее такого съезда.

Мы все считаем, что вы – киевляне, одесситы, харьковчане, екатеринославцы и другие, должны немедленно взяться за созыв такого съезда, конечно, совместно с Радой. Если же она откажется сотрудничать с нами в этом деле, то созвать его без Рады».

В том же интервью нарком обвинил Центральную Раду в империализме и назвал ее недемократическим учреждением: «Это видно еще из того, что Рада сверху присоединяет к себе все новые и новые губернии, не спрашивая жителей этих губерний, хотят ли они войти в состав Украины. Мы все тут думаем, что в таких случаях вопрос должен и может быть развязан только самим населением путем референдума. Поскольку Рада этого не делает, а сверху аннексирует новые губернии, она сама разоблачает себя, как организацию недемократическую. Съезд советов Украины должен дать, между прочим, мысль о способе опроса населения в вопросе о принадлежности к той или иной области».

Война между Радой и Совнаркомом «за губернии» была неминуема. Через две недели в той же «Правде» появилась статья Сталина «Генеральный секретариат Рады и кадетско-калединская контрреволюция», в которой нарком совершенно справедливо напомнил, что Центральная Рада встала в Киеве на сторону белых, пропустив верные Временному правительству войска на Дон к генералу Каледину, а революционные войска против Каледина «не пропускает». «Только в этом дело, – писал Сталин. – Между народами России, между русским и украинским народами нет никакого конфликта. Вместе боролись они против царизма и керенщины, вместе же доведут они нынешнюю революцию до полной победы. Конфликт существует только между Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и Генеральным секретариатом Рады».