Федор Раззаков - Самые красивые пары советского кино

Вспоминает Н. Шацкая: «Один раз мы с Леней сильно поссорились и решили расстаться. Я три часа безысходно проплакала. У меня есть икона Владимирской Богоматери, и она мне так помогла! Я помню, прошла неделя или полторы, он не звонит. Господи, я стояла на коленках, слезы ручьями, и молилась-молилась, почти до 12 ночи. И вдруг звонок!..»

Читатель вправе спросить: а как же Лидия Савченко? Она по-прежнему была женой Филатова и какое-то время не догадывалась о романе ее мужа с коллегой по работе (хотя и работала в той же «Таганке»). А когда кто-то ей об этом пытался рассказать, просто не в силах была в это поверить, поскольку не могла взять в толк, зачем ее мужу менять ее на кого-либо еще – ведь она буквально растворялась в нем, стараясь, чтобы он ни в чем не нуждался. Но здесь, видимо, сработал тот же принцип, что и мужчин. Помните: чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей. А тут еще Савченко угораздило забеременеть. Она вспоминает:

«Мы поехали отдыхать в санаторий «Актер». Кстати, так совпало, что оказались мы там втроем: я, Леня и Нина Шацкая. Вместе завтракали, вместе ужинали. Я часто уходила загорать на женский пляж, оставляя их вдвоем. Ничего плохого в этом не видела…

Словом, в этом санатории я обнаружила, что забеременела. Мы с Леней никогда не заводили разговор о детях, жизнь актерская не очень к этому располагала. И он всегда старался, чтобы этого не случилось. А тут так вышло… Помню, в самолете меня стало тошнить, Леню страшно это раздражало. Когда я решила сказать ему о беременности, он… устроил мне скандал: «Какие дети?! Я еще ничего не добился. Неужели ты не понимаешь, что ребенок нам только помешает?!» После этого он сразу же уехал в Болгарию на гастроли (это было в сентябре 1975‑го. – Ф. Р. ). Целую неделю я проплакала от обиды, думая: «Ну сказал бы просто: «Лид, ну ты же сама все понимаешь… Давай подумаем…» – это было бы одно. А когда тебе говорят в крайнем раздражении: «Что-о‑о? Ты тут собираешься детей заводить, а мне этого не надо!» – совсем другое…

Вернулся Леня после гастролей притихший. «Ну что?» – спрашивает и смотрит испытующе. «Я была у врача. Это уже точно». – «Ну и хорошо… Ну и замечательно…» Он явно понимает, что тогда переборщил, и хочет загладить вину. «Может, сделать аборт? – спрашиваю я. – Еще успеваю». А он после большой паузы: «Ну, решай сама…»

Его ответ меня расстроил: «Значит, ребенок нужен только мне», и я решила пойти на операцию. В больницу меня провожал Леня. Я переоделась в больничный халат и вынесла ему свои вещи. «Ну, что ты решила? Ты решила?» – спрашивает и все в глаза заглядывает. «Ну раз я здесь, значит, решила», – зло ответила я. Конечно, я ждала, что он скажет: «Знаешь что, одевайся. Мы уходим отсюда!», но он так и не произнес это…

На следующий день после операции я позвонила соседке и попросила передать Лене, чтобы он приехал за мной с вещами. Ожидая его, пролежала на больничной койке в коридорчике часов пять. Наконец дождалась его. А он даже не объяснил, почему задержался. Оправдание готово – телефона ведь у нас не было… Вот тогда что-то важное из нашего дома и ушло…»

Несмотря на этот случай, их семейная жизнь продолжалась. И роли в ней остались прежними: Филатов занимался собой и своим творчеством, а Савченко ему прислуживала. По сути он сам был ребенком – неорганизованным и беспомощным в быту. Его жена все время боялась, что он, не дай бог, устроит пожар или наводнение. Уходя из дома, она постоянно напоминала: «Леня! Закрой кран! Погаси свет! Выключи газ!» Он ведь мог ходить из угла в угол, что-то сочинять, ничего вокруг себя не замечая. То сигарета у него непогашенная дымится (а он очень много курил – в день по три пачки), то вода из ванны переливается. Жена готовит, а он сидит с ней на кухне, курит и себе под нос что-то бормочет: то ли роль учит, то ли сочиняет, то ли готовится к встрече. Мысли у него рождались одна от другой, точно так же, как он прикуривал одну сигарету от другой…

Лидия обычно ложилась спать раньше, а Филатов заплетет ногу за ногу и сочиняет до утра на кухне. Когда он ложился спать, она уже видела пятый сон! Иногда вставала и заходила на кухню: «Лень, ложись уже наконец, завтра рано вставать!» Но он продолжал писать. А утром отсыпался, пока его жена, как верный секретарь, вычищала пепельницы от бычков и аккуратно сортировала листочки, исписанные его стремительным почерком.

О том, как Филатову удавалось скрывать от нее свою связь с Шацкой, Савченко рассказывает следующее:

«Почему-то мысли о Нине все время бессознательно всплывали в течение всей моей жизни с Леней. То кто-то намекает, что видел Леню с Ниной в буфете, или что они по странному совпадению озвучивали фильм в Киеве… Меня это обижало, но я не подавала виду. Представляю, как надо мной смеялись те, кто знал об их тайном романе… Я была настолько наивной дурой, что ни о чем не подозревала. Наверное, меня, как человека открытого, было легко обмануть. Вот Леня этим и пользовался…

Было время, когда Нина пыталась со мной дружить. Даже приходила однажды ко мне домой за выкройкой. Мы тогда все увлекались шитьем, вот она и советовалась, как сшить платье. Потом, много позже, мне передали, что она кому-то в гримерной сказала: «Лида совсем не следит за собой. Ходит в задрипанном халате…» Нина обожала носить платья с рукавами-фонариками, которые, на мой взгляд, совершенно ей не шли. Я, помню, советовала ей: «Отпусти волосы. У тебя они такие красивые». И уже в «Мастере и Маргарите» она играла Маргариту с длинными волосами. А я в этом спектакле играла Геллу. Помню, как страшно стеснялась играть полуобнаженной на сцене. Леня меня воспитывал: «Чего стесняться-то?! Обалдела? У тебя такая красивая фигура!»

Однажды Леня меня спросил, не завидую ли я Шацкой? Все-таки такая роль… Я в это время строчила ему брюки. «Нет. Не завидую, – ответила я. – Вроде она и красивая, и фигура замечательная, а вот глаза у нее какие-то невыразительные. Пустые…» Он торопливо ответил: «Да-да-да… Ты права… У тебя глаза выразительные…»

Они от всех таились. Думаю, знали только самые близкие Нинины подруги…»

Во второй половине 70‑х оба брака, о которых мы ведем речь, превратились в чистую формальность. Однако самое интересное, что никто из участников этого запутанного адюльтера не спешил положить ему конец и создать нормальную семью. Видимо, всех все устраивало. Впрочем, говоря всех, выбросим из этого списка Савченко – она все-таки ни о чем не догадывалась. А вот Филатов, Шацкая и Золотухин были в курсе всех текущих событий.

Рассказывает Н. Шацкая: «Я знала о многих увлечениях Золотухина. И уже не любовь заставляла меня бороться с этими тетками, а злоба и раздражение – замахнулись на мой каравай! В результате встреча с одной девицей закончилась для нее легким сотрясением мозга. Почти анекдот: возвращается жена (то есть я) раньше времени домой, пьяный муж лежит на диване, за столом некая высоченная гражданка потягивает шампанское и лопает конфетки… Мило спрашиваю: «Вы кто будете?» Великанша молчит, только глаза в потолок пучит. Задала я ей еще 5–6 интеллигентных вопросов – и огрела первым, что под руку попалось, то есть мужниной тростью. Голову дамочке в больнице подправили, а Золотухин потом выговаривал: «Зайчик, что ты наделала? Мне теперь на телевидении стыдно появляться!» Оказывается, этот амбал на студии работала. Золотухин сорвал свое участие в одной передаче, не придя на эфир, а вернулся домой с таким вот «крупным уловом».