Игорь Зимин - Благотворительность семьи Романовых. XIX – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Наиболее трудную работу в медико-филантропическом комитете выполняли врачи для бедных, а также их помощники. Врачи принимали больных у себя на квартирах. А тех, которые не могли самостоятельно передвигаться, посещали у них на дому. Врачи имели право выписывать рецепты на получение неимущими пациентами бесплатных лекарств и медицинских приборов. Такая организация медицинской помощи имела как положительные стороны, так и недостатки. С одной стороны, она позволяла неимущим сравнительно быстро и бесплатно получать все необходимое по предписанию медиков. Но небольшое число врачей и ограниченное время приема таких больных приводили к тому, что они скапливались в очередях у квартир врачей. Иногда это привлекало внимание петербургских газет. В сентябре 1870 г. «Петербургский листок» опубликовал критическую заметку «овации больных у подъезда врача». В ней рассказывалось об очередях и давке у квартиры врача медико-филантропического комитета Карасева, проживавшего на углу Бармалеевой улицы и Большого проспекта. Руководство медико-филантропического комитета отреагировало сразу. Было назначено служебное расследование и в результате выяснилось, что врач не виноват в том, что возле его квартиры скапливались больные. Размеры его жилья не позволяли впускать одновременно большое количество страждущих. В передней могли разместиться всего несколько человек. Впускать больных в комнаты более чем по одному было нежелательно, так как после их пребывания нередко пропадали личные вещи доктора. Это, кстати, является ярким примером того, что за благодеяния бедному вовсе не следует ожидать ответной благодарности. Когда человек подает милостыню во имя спасения собственной души, а профессиональный нищий благодарит его, это своего рода «правила игры», которые соблюдают обе стороны. Действительно обездоленный человек, вынужденный просить о помощи, несчастен и озлоблен. Не имея возможности ожидать своей очереди в помещении, больные, которых доктор Карасев принимал до четырехсот человек в месяц, скапливались на улице. Сам врач, как выяснилось в ходе разбирательства, относился к своим неимущим пациентам доброжелательно и лечил их добросовестно, несмотря на то, что некоторые из них оставляли себе «на память» его вещи. Императорское Человеколюбивое общество пришло к выводу, что газетная заметка «не заслуживает никакого внимания, а огромное число больных бедных, обращающихся к этому врачу для лечения, при множестве даровых лечебниц для приходящих в Петербурге, свидетельствует только о доверии этих больных к искусству Карасева и о той пользе, которую он им приносил» [295].

Недостатки, указанные в газете, следовало бы отнести на счет организации врачебной помощи медико-филантропическим комитетом. Жалования и содержания врачи для бедных не получали. Зарабатывать они могли только частной практикой, поэтому время приема бедных больных было ограничено. Нельзя отрицать искреннего желания врачей помочь бедным, но основным средством привлечения их на службу в медико-филантропический комитет служило предоставление прав государственных служащих, чины и мундиры Человеколюбивого общества. Это повышало общественный статус докторов, могло положительно повлиять на расширение практики, увеличение заработка. Однако, судя по тому, что врачей для бедных было всего полтора десятка на город с полумиллионным населением, избытка желавших воспользоваться этими преимуществами не было. Для того чтобы изменить положение дел в лучшую сторону, следовало установить врачам для бедных достойное жалование и содержание, позволявшее им трудиться полный день. А это противоречило базовым принципам организации помощи Императорским Человеколюбивым обществом и другими благотворительными структурами России.

Чтобы расширить возможности медико-филантропического комитета, в 1863 г. при нем была создана лечебница для приходящих, говоря современным языком, – поликлиника. В ней работало около десятка врачей-консультантов, несколько повивальных бабок и фельдшеров. Лечебница оказывала такую же помощь, как врачи для бедных. В исключительных случаях делались хирургические операции в стационарных условиях. В 1860–1880-е гг. в лечебнице получили помощь тысячи неимущих жителей северной столицы. В 1889 г. из-за недостатка средств Человеколюбивое общество вынуждено было закрыть лечебницу. Реанимировать ее удалось только в самом конце XIX столетия.

Несмотря на очевидные недостатки, организация помощи больным медико-филантропическим комитетом позволяла бесплатно лечиться и получать медицинские приборы десяткам тысяч бедных петербуржцев. В 1874 г. комитет оказал помощь 19 311 больным, в 1875 – 23 127, в 1876 – 21 321 [296]. Примерно 18–20 тысяч неимущим ежегодно медико-филантропический комитет помогал в 1880–1890-е гг. В 1897 г. этой помощью воспользовались 19 842 человека. Из них непосредственно к врачам для бедных обратились 18 216 человек, к зубным врачам – 1103, к повивальным бабкам – 523 [297].

Ведомство императрицы Марии и Человеколюбивое общество осуществляли призрение взрослых в стационарных учреждениях – богадельнях и больницах. Императорское общество к середине XIX столетия располагало в Петербурге несколькими богаделенными заведениями. Это были дом убогих, Орлово-Новосильцевское благотворительное заведение и дом призрения бедных женщин графа Кушелева-Безбородко. Во второй половине века в северной столице были созданы еще несколько заведений и обществ для призрения взрослых: Бесплатные квартиры Захарьинского, общество вспомоществования бывшим и нынешним воспитанникам гимназии Императорского Человеколюбивого общества, Большеохтинское благотворительное общество, четыре бесплатные швейные мастерские и столовая для бедных императора Николая II.

Крупнейшим богаделенным заведением Человеколюбивого общества в Петербурге был дом убогих. Название «Исидоровского» он получил в 1875 г. в честь митрополита Санкт-Петербургского Исидора, в 1860–1892 гг. занимавшего должность главного попечителя Императорского Человеколюбивого общества. Открылось заведение в 1823 г. Оно предназначалось для призрения взрослых бедняков обоего пола без сословного различия. В доме имелись три отделения. Первое – квартирное, являлось собственно богадельней, рассчитанной на 100 человек. Второе представляло собой больницу на 40 кроватей. Третье предназначалось для содержания 25 неизлечимо больных. Позднее число призреваемых возросло. Открылось четвертое отделение для страдавших «падучей болезнью», то есть эпилепсией. По новому уставу, принятому в 1848 г., комплект всех отделений дома убогих определялся в 266 человек [298]. В 1852 г. из-за сокращения доходов с недвижимости и основного капитала в связи с инфляцией, комплект призреваемых уменьшился. Мужчины были переведены в Орлово-Новосильцевское благотворительное заведение. К концу 1855 г. дом призревал единовременно 223 человека [299].