Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

Мы ставили «Гамлета» так, как, вероятно, этого захотел бы сам Шекспир. Режиссеру, всему коллективу хотелось поставить эту трагедию так, чтобы Шекспир был рад. Во-первых, мы отказались от пышности. Было суровое время. Свитера, шерсть — вот это было одеждой. Добились того, что даже занавес играл: он был то нормальным занавесом, то олицетворением судьбы. Его крыло сметало людей в могилу. Он становился символом бренности жизни… Я играл не мальчика, который не знает, что ему нужно. Он воспитывался с детства быть королем. Он был готов взойти на трон, но он был раздвоен. Он вырывался из того мира, который его окружает, — он высоко образован, может быть, мягок. Но ему надо действовать методами того общества, которое ему претит, от которого он оторвался. Вот и стоит он одной ногой там, одной тут…

— Видимо, актеру важно найти своего драматурга! Ведь он не пишет пьесы сам, однако у него есть свои мысли и чувства, которые хочется выразить.

— Это любому актеру помогут сделать Шекспир, Брехт… Мне очень близок Достоевский. Наш театр собирается освоить некоторые его вещи.

— Каким должно быть главное достоинство современного актера?

— У него должны быть порядочность и позиция. Старый актер мог быть только мастером перевоплощения, и ему этого было достаточно. Сегодня актер должен быть еще и личностью, то есть, у него должно быть мировоззрение. Он должен знать, что ему нужно сказать. Нужно, чтобы зритель догадывался о том, за что он и против чего он. Зрителю интересно знать, что актер утверждает, о чем он думает, чего хочет.

— Что Вам нужно для того, чтобы Вы сказали, что цель, которую Вы ставили в искусстве, достигнута?

— Мне нужно здоровье и силы для того, чтобы я мог продолжать работать. Работать хочу так же, в таком направлении…

Е. Гусляров

— Приходите на «Доброго человека», — сказал Владимир Высоцкий, когда я обратился к нему с просьбой дать интервью, — первый акт у меня свободен. Поговорим.

…Гримерная комната Набереж-но-Челнинского дворца «Энергетик». Высоцкий — в черных джинсах и в черном с вырезом свитере. Через сорок минут он выйдет на сцену Янг-Суном, безработным летчиком из пьесы-притчи Бер-тольда Брехта, а пока он — Владимир Высоцкий, тот, кого и в шутку и всерьез Андрей Вознесенский назвал «шансонье всея Руси». Тот, кто играл Маяковского, Пушкина, Галилея, Гамлета в Театре на Таганке, тот, кого вряд ли нужно представлять кому-либо.

Говорит Владимир Высоцкий:

— Обо мне ходит много разных слухов. Одни говорят, что я — одессит, другие — что служили со мной в одном полку, третьи… Словом, много всего прочего. Все это, мягко говоря, — выдумки.

Я родился и вырос в Москве. Жил на Первой Мещанской, а затем на Большом Каретном, учился в строительном институте, поступил и окончил школу-студию МХАТа. Потом… Да зачем Вам факты моей биографии? Кому это интересно — родился, жил? В моей жизни были другие моменты, которые для меня гораздо важнее.

Писать начал в 1961 году. Это были пародии и песни только для друзей, для нашей компании. И не моя вина, что они так широко «разошлись». Однако, ни от одной своей песни не отказываюсь — только от тех, что мне приписывают. Среди них есть и хорошие, но чаще всего попадается откровенная халтура, которую делают «под Высоцкого» и исполняют хриплыми голосами. У меня около шестисот песен, поются из них сто-двести. Многие свои песни я не исполняю: мне решать, что удалось, а что — нет. Работаю постоянно и страдаю, если не пишется.

Какая из моих песен мне особенно дорога? Да, наверное, каждая… Из последних — «Мы вращаем землю», «Охота на волков», «ЯК-истребитель».

Я никогда не пишу с расчетом на то, что это будут петь, что это кому-то понравится или нет. Я пробую песню, как говорится, «и на ощупь, и на вкус, и по весу». В каждой из них должна быть поэзия, интересный человеческий характер. Если это не удается, начинаю снова.

Себя я певцом не считаю. Никаких особенных вокальных данных у меня нет. Некоторые композиторы усматривают в моих песнях однообразность строя, манеры исполнения. Другие называют это четким выражением индивидуального стиля. Что бы ни говорили, в конечном счете, главное для меня — текст, а музыкальный фон должен быть простым и ненавязчивым.

По заказу я пишу только для кино и театра. Здесь я работаю как автор текстов, музыки, как соавтор сценария. Но мне приходится сталкиваться с профессиональными композиторами и режиссерами, которые предлагают различные изменения и переработки. В результате получается, конечно, не хуже, но совсем не то, чего добивался я… Мое личное восприятие и выражение отдельных моментов постановок во многих случаях сглаживается, исчезает. В этом отношении наиболее удачными я считаю фильмы «Вертикаль» и «Я родом из детства». Их режиссура, музыкальное оформление и игра актеров полностью соответствовали моим замыслам.

Сниматься в кино я пока буду немного. В основном это будут небольшие роли с моими песнями. Тематика фильмов — самая разная — и современная, и военная, и даже — фантастическая.

Н. Тиунов (внешт. корр.)

Тема этого интервью подсказана несколькими десятками читательских писем. Вот одно из них: «Я постоянно читаю Вашу популярную рубрику «Спрашиваем — отвечают…», — пишет нам Н. Захаров из города Кизел Пермской обл. — Очень бы хотелось, чтобы под этой рубрикой в одном из номеров «Литературной России» была напечатана беседа с актером театра и кино, исполнителем собственных песен Владимиром Высоцким…»

И вот мы беседуем с артистом московского Театра драмы и комедии на Таганке Владимиром Высоцким.

— Владимир Семенович, вопросы в письмах, конечно, самые разные, но в одном их авторы удивительно единодушны: все они просят рассказать о том, как Вы пришли в театр и в кино .

— Ничего примечательного рассказать, наверное, не смогу… Был студентом строительного института, потом поступил в школу-студию московского Художественного Театра, учился у Павла Владимировича Массальского и Александра Михайловича Комиссарова. Вскоре после окончания студии мне довелось увидеть «Доброго человека из Сезуана» — первый спектакль только что открывшегося Театра на Таганке. Через несколько дней, собравшись с духом, я отправился к Юрию Петровичу Любимову. С тех пор и по сей день я играю в этом театре.

— И у Вас ни разу не появилась мысль перейти в другую труппу?

— Что Вы, конечно, нет! Это — «мой» театр, в другом я себя попросту не представляю.