Юрий Жук - Вопросительные знаки в «Царском деле»

Не желая далее развивать эту, на мой взгляд, абсолютно бесперспективную тему, считаю необходимым привести следующие, весьма небезынтересные, факты.

Рижский публицист А. Н. Грянник был, пожалуй, первым, обратившим внимание на тот факт, что в архиве Военного музея Латвии имеется личный фонд Я. М. Свикке (в книге представлена страница анкеты, заполненная его рукой: Ф № 2-60566/1065-VII), почерк которого ему показался схожим с почерком, оставленным неизвестным лицом в подвале дома Ипатьева.

Вот что он писал по этому поводу:

«В Приложении имеется образец его (Я М. Свикке. – Ю. Ж. ) почерка, сравнивая который с известной надписью в комнате расстрела в ипатьевском доме об участи царя Валтасара (она имеется в книге Соколова), эксперт-графолог нашел между ними сходство, но провести экспертизу невозможно ввиду плохого качества изображения в книге. Это при том, что Свикке знал немецкий язык и работал в свое время преподавателем в школе.

Известно, что комиссар Свикке находился на Урале до начала декабря 1918 года, что видно из документов…» [335].

Располагая впоследствии более хорошей копией этой надписи, мне удалось провести независимую почерковедческую экспертизу. И, надо сказать, предположения рижских экспертов полностью подтвердились.

Но, кроме приведённого, на мой взгляд, заслуживает внимания также и следующий факт.

В почерках неизвестного лица, оставившего свой «автограф» в полуподвальной комнате дома Ипатьева, и комиссара Я. М. Свикке (демонстрирующих несомненную схожесть в написании) имеются не только общие признаки, но и ярко выраженные индивидуальные особенности. Как отмечено у Н. А. Соколова «… автор надписи зачеркнул это слово горизонтальной волнистой карандашной чертой…» .

Точно такого же типа «горизонтальная волнистая черта» имеется в машинописном тексте 1-го листа «Воспоминаний о раскрытии трёх заговоров на Урале», хранящихся в архиве Военного музея Латвии, который был явно отредактирован рукой Я. М. Свикке.

А если наша версия верна, то с большой долей уверенности можно говорить о том, что имеющееся в строфе слово «Веlsatzar» вовсе не является искажённым или неграмотным написанием слова «Belsazar».

Написанное в таком виде (то есть с добавлением в него буквы «t»), оно означает собой всего лишь исконно немецкое написание этого слова. Однако, по другой из версий, это же самое слово приобретает совершенно иной смысл и представляет собой уже не имя царя Валтасара, а игру слов латышского и русского языков: «Belsat» – жаргонное слово латышского языка, выражающее такие значения, как: «балда», «недоумок», «дурак», «придурок» и т. д., а слово «zar» является латинской транскрипцией русского слова «царь». В связи с этим обстоятельством отсутствие союза «aber» уже не кажется случайным, поскольку именно его отсутствие дает этой фразе тот самый смысл, который в неё изначально хотел заложить Я. М. Свикке.

А так как Я. М. Свикке прекрасно «владел пером» и в совершенстве знал не только латышский, но и немецкий языки (в своё время он окончил техникум в немецком городе Митвейде), то, учитывая все перечисленные обстоятельства, скорее всего, именно он и был автором той самой «сакраментальной» надписи, сделанной уже после разыгравшейся в доме Ипатьева трагедии.

Заявления же некоторых авторов о том, что Я. М. Свикке принимал непосредственное участие в цареубийстве, на мой взгляд, являются беспочвенными, поскольку многочисленные факты говорят как раз против этой версии.

А теперь, когда читатель, наконец-то, узнал, кто на самом деле является автором упомянутой надписи, автор продолжит свой рассказ о «каббалистических» знаках.

Мы уже знаем, что среди непосредственных убийц Царской Семьи был только один этнический еврей – Я. М. Юровский. Но знаем мы и то, что ещё в 1903 году, изменив вере отцов, он, будучи в Германии, совершил обряд крещения и стал лютеранином.

Так что на вопрос товарищей о какой-то обнаруженной следствием «каббалистической надписи», заданный ему во время выступления на Совещании Старых большевиков в 1934 году, Яков Михайлович прямо заявил, что:

«Это недопустимо, не могло быть, это может быть произведение белых, может быть, они сами написали» [336].

А вот его соратник – чекист М. А. Медведев (Кудрин), рассуждая об этой надписи (о которой он узнал из книги Н. А. Соколова), всегда склонялся к тому, что некто просто проверял на обоях нажим пера, перед тем как заняться несложными бухгалтерскими подсчётами, свидетельством чему и являются имевшиеся ниже столбцы цифр.

Но, вот что интересно. Так называемые «каббалистические знаки» были написаны на стене не горизонтально, а под значительным наклоном сверху вниз. Одним из первых, кто обратил на это внимание, был известный французский исследователь русского происхождения Николай Георгиевич Росс:

«В книгах об убийстве Царской семьи надпись эта порой изображается неверно. Таким образом, например, в книге Пагануцци (с. 68) – последнем труде на русском языке на эту тему – надпись изображена наоборот (вверх ногами) и горизонтально, а не почти вертикально, как на фотографии, опубликованной Соколовым, и на оригинальной фотографии, приложенной к Т. 3 экземпляра Вильтона.

Внимательное изучение оригинальной фотографии и материалов следственного дела нам позволяет сделать несколько замечаний по поводу этой знаменитой “каббалистической” надписи.

По материалам следствия известно, что со стены, на которой изображена “каббалистическая” надпись, было удалено несколько кусков штукатурки с обоями, на которых фигурировали настенные надписи (см. док. №№ 14, 154 и 194). Маловероятно, что тогда не заметили “каббалистической” надписи и расчетов около нее и их также не удалили (или списали).

По определению следствия, “каббалистическая” надпись и цифровые надписи на подоконнике около нее произведены теми же чернилами и, вероятно, той же рукой.

Подоконник – самое светлое место комнаты, если не зажигать электричества. По определению Сергеева, окно находится на высоте 1 аршин 7 вершков от пола комнаты (примерно 1 м 02 см): это обозначает, что Сергеев точно измерял эту высоту. Весьма маловероятно, что он не заметил “каббалистической” надписи, находящейся на расстоянии полу-вершка от подоконника и, тем более, надписей на последнем.

Надпись начертана толстыми линиями, очень ярко и свежо выступает на фоне фотографии.

Вышеприведенные факты позволяют заключить с большой долей вероятности, что “каббалистическая” надпись была начертана после осмотра комнаты Сергеевым, т. е. после 14 августа 1918 г. Скорее всего, она является “пробой пера” человека, затем использовавшего подоконник для каких-либо расчетов» [337].