Феликс Медведев - Мои Великие старики

– Меня это не волнует. У меня ни от кого нет секретов. Даже от вас.

А насчет «подслушают», так это делали не под дверью. Когда-то я говорил подслушивающим ребятам: если начну писать мемуары, – пожалуйста, дайте мне пленки, удобнее будет вспоминать. Обещали. Но где они теперь? А с нынешними мастерами у меня контактов нет. Пусть слушают на здоровье.

– А в Тель-Авиве?

– Думаю, что не слушали. Опасно. Можно нарваться на скандал. И потом – что, собственно, слушать? О серьезных делах мы имели возможность говорить, не боясь подслушивания, а мелочи посольской жизни – кому это интересно?

– Ну, а все-таки, если вернуться в советские времена, вы боялись, что сказанное вами может попасть не в те уши и послужить против вас? Это вас ограничивало, сковывало?

– Как-то не думалось об этом. Страх? Что ж, приходилось рассчитывать соотношение чувства страха и чувства собственного достоинства. На выходе суммарный результат – твое поведение. К чему оно ближе, к порядочности или к трусости? Жизнь достаточно сложна, иногда приходилось наступать на горло собственной песне.

– Вы ощущали какую-либо опасность от террористов в Израиле?

– Нет. Мне хотели приставить охрану, не нашу, а израильскую, я отказался. В отличие от охраняемых американского и египетского послов, я считал, что на меня никто покушаться не будет. Ездил по всему Израилю. Один. Только вот трость у меня была, которой пользовался, пока не заменил свои коленки на железные [16]…

Иногда пижонил. Помню, сидел в какой-то кофейне Тель-Авива, вдруг сирена, оцепили квартал и стали всех оттуда эвакуировать. Бомба вроде заложена где-то. Подходит полицейский, предлагает уйти. Отвечаю: «Русского посла никакая бомба не возьмет». Он позвонил куда-то по телефону и оставил меня в покое. Так я и сидел один в пустом кафе… Зря, конечно, учинил я эту браваду. Случись что, и полицию бы подвел, и жена бы огорчилась.

– Вы прямо-таки фаталист.

– Может быть, самую малость. Чему быть – того не миновать. Вот и сейчас живу спокойно. Не занимаюсь серьезным бизнесом. Значит, никому не перехожу дорогу, нет повода меня убивать.

– А серия ваших публикаций о чае? Разве это не может задеть заинтересованных лиц?

– Наверное, задевает. Лоббировала повышение пошлин на чай «Альфа Групп». Там командует бывший министр внешнеэкономических связей Петр Авен. Но я как-то не верю, что он наймет киллера, чтобы меня прихлопнули. Чай все же не водка.

– Во всяком случае, ваш коллега Корольков, расследовавший дела рыбной мафии, жив и здоров.

– Корольков находится в более опасном положении, потому что взялся за структуры гораздо менее интеллигентные, чем «Альфа».

– Вы в нашей журналистике чуть ли не со времен Адама. Вопрос: журналистика при Брежневе и сейчас?

– Огромная разница. Нынче существует неисчислимое количество изданий – для кого хочешь: для гомосексуалистов, для банкиров, для политиков. И писать можно, что хочешь. Это прекрасно. Беда в том, что журналисты не смогли переварить свободу, обрушившуюся на них, и используют ее во вред обществу. А, в конце концов, и во вред самим себе. Теперь журналистов можно купить, их можно заставить говорить гадости, вываливать компроматы, они работают на рейтинг. Поток вранья, слухов, сплетен, пошлятины всякой захлестывает нас.

В те времена цензура была всесильна. Но, как бы ни было трудно, меня никто не мог заставить написать неправду. Да, меня могли заставить не сказать правду, то, что я написал, могли не напечатать, но никто не мог сказать мне: напиши вот так.

Пример. Однажды пригласил меня Андропов и попросил написать рецензию (ругательную, конечно) на «Архипелаг ГУЛАГ». Подвал [17]в «Правду». Хорошо, – сказал я, – но при одном условии: три четверти статьи я посвящу критике Сталина и ГУЛАГа, а одну четверть – критике Солженицына. – «Это я сам не могу решить, – ответил Ю. В. – Позвоню через пару дней». Позвонил. «Наоборот, – говорит. – Одну четверть крой Сталина, а три четверти – Солженицына». На том разговор и закончился.

Пытались сопротивляться, как видите.

– По-видимому, за эти попытки сопротивления вас и попросили из ЦК?

– Там другое дело. Я дал довольно жесткую характеристику Брежневу и его окружению. Она попала на стол начальству. Со мной вполне прилично поступили – перевели работать политическим обозревателем «Известий». Как ни странно, с повышением в зарплате. Вместо 450 стал получать 500. Да и сама работа была интереснее, живее. Так что нет худа без добра.

– Вы хорошо знали цековские кадры, кремлевскую кухню? Кто был там самым порядочным человеком?

– В аппарате было много порядочных людей. На самом же верху сама «порядочность» приобретает какие-то иные грани, какие-то допуски, что ли. Я бы выделил Андропова, Пономарева, Громыко – в смысле порядочности. Трудно согласиться со многим, что делал Андропов в качестве шефа КГБ. Но он не был циником, «охранял» социализм по убеждению. Охранял то, во что верил. По сравнению с теми, кого я знал, он был более начитан, более умен, более интеллигентен.

– Вы были его человеком?

– Я вообще ничей человек. Но если вы хотите видеть меня чьим-то человеком, я, конечно, человек Андропова. Точнее: я бывший человек бывшего Андропова.

– Скажите, а психушки на его совести?

– Многое на его совести. А психушки были и до него. Но были и при нем. Случай из жизни. Брата Роя Медведева – Жореса – в один «прекрасный» день посадили в психушку. Ко мне обратились с просьбой помочь, и я пошел к Брежневу. Он меня принял. На столе у него стоял телефон с громкой связью. «Нажимает» Андропова и говорит: «Юра, что там у тебя с этим Медведевым?» А я сижу, слушаю. Андропов: «Да это мои… перестарались. Но я уже дал команду, чтобы выпустили». Брежнев: «Ну и хорошо, а то тут шумят все». Шума стали бояться. Значит, приближались новые времена. Все относительно. Что «лучше» – Колыма или Горький [18]? Высылка за границу или в Сибирь? Андропов предпочитал более «мягкие», «спокойные» варианты.

Кстати, именно Андропов стал потихоньку выпускать евреев. За что его ругали на Политбюро.

Но с другой стороны, пресловутое Пятое управление, возглавляемое Бобковым. Для работы среди интеллигенции. Говорят, придумал Андропов. В целом же считаю, что из всех возможных тогда зол Андропов был наименьшим. Был бы на его месте другой «охранитель» – было бы хуже.

– А как вы считаете, сегодня психушки могут повториться?

– По-моему, нет. Точка возврата пройдена. Если, конечно, не будет варианта «Пиночета». Впрочем, тогда и психушки не понадобятся. Приходит генерал, окружают, скажем, «Известия», всех журналистов на стадион, в Лужники, и привет…

– Генерал Лебедь?