Феликс Медведев - Мои Великие старухи

– Я слышал, что генсек Черненко был «тишайшим», добрым человеком…

– Да, он был исключительно добрым. Мне запомнился случай, когда к Константину Устиновичу обратилась чета наших известных кинодеятелей – Белохвостикова и Наумов – с просьбой помочь с квартирой. У них случилось несчастье, кто-то в их квартире погиб, и они хотели переехать на новое место. Наташа переживала тяжелейший стресс. Они обращались в самые разные инстанции, но никто не шел им навстречу. Они обратились к Константину Устиновичу, и он им, конечно, помог. У него черта была такая – если он мог, то помогал, без всякой волокиты.

– Константин Устинович был амбициозным человеком?

– Ну, что вы! Какие амбиции?! Ведь все ступеньки служебной лестницы он прошел шаг за шагом. Пионер, комсомолец, заведующий отделом райкома партии. Ушел в армию, в пограничные войска, где его избрали парторгом заставы. Вернулся – и опять на партийную работу. Так дошел до секретаря Красноярского обкома партии. Мне после его смерти было больно и обидно, когда я читала в прессе, что, дескать, Черненко «сделал» Брежнев. Да, одно время они вместе работали в ЦК партии в Молдавии, а позже именно Леонид Ильич порекомендовал Константина Устиновича в отдел пропаганды ЦК. Но это не фаворитизм, а нормальные рабочие отношения. Когда Леонид Ильич был генсеком, он звонил Константину Устиновичу даже в часы отдыха домой. Давал ему поручения, советовался.

– А семьями вы общались?

– В праздники Брежнев любил собирать в одну компанию своих ближайших помощников. Тогда там бывали Андропов, Устинов, другие члены политбюро. Это были короткие праздничные встречи, на час-полтора. А дальше мы разъезжались по домам и продолжали праздник.

– Говорят, что у Черненко были не очень хорошие отношения с Андроповым?

– Мне кажется, что Андропов относился к нему с каким-то недоверием. И близости у них, действительно, не было. Встречались они лишь по необходимости, когда Брежнев приглашал соратников на дачу по праздникам. Но когда Юрий Владимирович умер, Костя, по-моему, очень сильно переживал. Конечно, Андропов умный человек и руководитель высокого класса. Константин Устинович относился к нему очень уважительно, а Андропов к Черненко – настороженно.

– Каково было его отношение к Михаилу Горбачеву?

– Константин Устинович видел недостатки Горбачева, скоропалительность, непродуманность в решении вопросов. И он относился к нему сдержанно. Да, помогал, наблюдал за ним, но чувствовал в Горбачеве гонор. Тот выслушает, но сделает по-своему, поэтому близких отношений между ними не возникло. Я была очень расстроена, когда после смерти Андропова Константина Устиновича избрали генеральным секретарем. Я перепугалась, и когда муж пришел домой, сказала ему: «Что же ты наделал, как ты мог согласиться на это?!» Ведь были и другие кандидатуры – Гришин, Романов… Но больше всех рвался на этот пост Горбачев. А Константин Устинович считал, что Горбачеву еще рановато.

– Он об этом прямо говорил Михаилу Сергеевичу?

– Да, он прямо так ему и сказал: «Рановато». Дескать, молод еще. В общем, я расплакалась, когда Черненко стал генсеком.

– А почему же так надо было переживать?!

– Поймите меня правильно, для его здоровья это было тяжеловато. Хотя он говорил о том, что есть у нас молодые силы, которые потом могут стать во главе, но к ним надо присмотреться. Он часто болел воспалением легких, когда выезжал в командировки. То поломка машины, то еще что-то в пути, и он здорово промерзал. Да о своем здоровье он вообще не думал! Такая борьба шла кругом. На работу уходил с температурой. «Куда же ты идешь, ты же болен!» – останавливала я мужа. – «Я не могу не пойти, людям же встречу назначил». Константин Устинович работал по 14–18 часов в сутки.

О его назначении на пост я узнала по радио. Мы ничего не отмечали, ведь радоваться было неприлично: страна хоронила Андропова.

– Я беседую с вами, Анна Дмитриевна, в бывшей квартире генсека. А где вы жили раньше? Как Черненко относился к бытовым неудобствам?

– Долгие годы мы жили в небольшой, хотя и отдельной, квартире всей семьей, с детьми. Когда поженились, жили в коммуналке. Переехали в Москву, получили небольшую квартирку. И так было все время. То, что ему выделяли, он не оспаривал и сразу соглашался. Положено – так положено.

– Была ли у вас машина? Пользовались ли кремлевскими льготами?

– Машину нам выделили, когда он стал генсеком. Все последние годы мы жили на даче за Барвихой, в Усове. Потом на даче в Огареве. А за продуктами я ходила сама. Конечно, в цековских магазинах выбор продуктов был лучше. Но с Константином Устиновичем всегда были проблемы. Когда, скажем, ему полагался новый костюм, то с великим трудом удавалось его уговорить поехать на примерку. Всего костюмов у него было пять-шесть: летние, повседневные и праздничные.

– Что Константин Устинович больше любил из еды?

– Очень любил пельмени, мясо по-домашнему. Сам его и готовил. Получалось очень вкусно с картошкой. Я прошла с мужем целую школу лепки пельменей. Когда был жив его папа, Устин Демидович, то мы при готовке пельменей чинно, как на параде, выстраивались и делали до 400 штук. Один готовил тесто, другой его раскатывал, кто-то вырезал стаканчиком, кто-то клал фарш.

– Что же пили под такую прекрасную закуску?

– Муж пил только по праздникам, коньяк или водку. Но много не пил. Пьяным я его не помню.

– Какой была зарплата, приносил ли он ее или откладывал на сберкнижку?

– Зарплату всегда приносил всю, и я ею распоряжалась. Я знала, что и кому надо купить. Предпоследняя его зарплата на посту секретаря ЦК была 400 рублей, а когда стал генсеком, стал получать 600 рублей. Машина тогда стоила 3000.

– Известно, что Андропов писал стихи, а ваш муж любил поэзию? Какие поэты ему нравились?

– Очень любил Есенина, Некрасова, знал их наизусть. Любил также Твардовского. Конечно, боготворил Пушкина и Лермонтова. Когда мы на отдыхе в Кисловодске гуляли по парку, он читал мне стихи «Выхожу один я на дорогу». Наш брак был счастливым. Костя ни разу не обидел меня ни словом, ни действием. По его взгляду, по его первой реакции я понимала, что он чем-то недоволен, и старалась поправить дело. Мы все прощали друг другу. И вместе прожили 42 счастливых года.

2000

Ольга Аросева, народная артистка СССР, родилась 21 декабря 1925 года в Москве. Отец, Александр Яковлевич Аросев – один из руководителей Московского революционного восстания в 1917 году, затем – дипломат. Мать, Ольга Вячеславовна Гоппен, родом из польских дворян, окончила институт благородных девиц, работала секретарем-референтом у Полины Жемчужиной, жены Вячеслава Молотова. В роду Аросевой – польский аристократ, усмиритель польского восстания 1863–1864 годов Михаил Муравьев, купец первой гильдии, актеры.