Александр Трофимов - Сын башмачника. Андерсен

Из Шекспира и Толстого не узнает ребёнок больше о жизни, чем из сказок Андерсена. Толстой и Достоевский — два ствола одного древа? — по существу, исчерпали вопросы реализма, пришёл Кафка, и началось всё сначала — с сотворения мира. Собрав мир из хаоса в единое облагороженное целое, Толстой и Достоевский как бы завершили историю. Мы ещё не отдаём себе в этом отчёта. Сама материя поняла, что ей нужно переразвитие, и привела в мир революции и войны, чтобы вновь воцарился хаос, который потом будут собирать в миропорядок и гармонию. И так было всегда во вселенной, приходят Толстые и Достоевские, Пушкины и Шеншины, чтобы вновь творить гармонию, — и так бесконечно... Мир, собранный в гармонию до последнего атома, требует разложения; двадцатых! век разъял гармонию, как только мир застывает, он распадается... В глубине его, в самой гармонической и в то же время критической точке вспыхивают революции.

Поэт Андерсен — критическая точка времени, место его наивысшей концентрации. Дании нет без Андерсена, электромагнетизм мог открыть и кто-то другой, а не один из братьев Эрстедов, но никто и никогда не напишет «Дюймовочку».

Андерсен — бог сказки, своеобразный Один: уйдя, он остался частью мира. Нынче модно слово «идеология». Андерсен — идеолог детства и зрелости. Он огорчался, когда его называли только автором сказок для детей — нет, нет и ещё раз нет! Он — идеолог жизни. Для детей и взрослых. Этого нельзя сказать даже о Шекспире. Какой настрадавшийся человек Дюймовочка! Её жизнь — сплошные слёзы и жажда рая.

— Андерсен! Не возомните о себе! — считали своим долгом учить его современники.

Когда мир перестаёт ценить сказку, он переходит в трагедийное состояние. Андерсен — Шекспир вещей, того, что у мещан принято называть неодушевлёнными предметами. Интересно, как эти «неодушевлённые предметы» называют нас? Лучше не слушать!

Из молекул атомов добра он творил молекулы жизни...

Сказка — удивительный жанр. Она вмещает и роман — «Стойкий оловянный солдатик», «Снежная королева»; и анекдот — «Принцесса на горошине», «Голый король», и эссе — «Сказка нового века», «Колокол»...

Андерсен ухватил за хвост и философию своего века, и науку. Он жил на скрещении эпох. Сказка его — мир в миниатюре, миф в миниатюре, самое точное постижение времени в миниатюрном объёме...

Хотим мы того или нет — Андерсен творит человечество. Творит мир. Творит каждого из нас.

Здравствуй, сказочник прекрасный!

Он — метеорит, который приносит на землю жизнь в своих жёстких складках. Как метеорит врывается он в наш мир чувством прекрасного. И мы не в силах устоять перед этой красотой. Он всегда помнил полёт кометы в 1807 году, когда всё Оденсе вышло на улицы и боялось конца света. И он — подсознательно — боролся с этой засевшей в него мыслью. Он боролся против рутины, смерти, пошлости, всезнайства человечков, он ворвался той самой кометой в будущие века — кометой, дарящей жизнь!

«Дайте мне точку опоры, и я изменю мир».

А вот она, опора — росинка. Вот она, опора — капелька света. Другой точки опоры не существует. Философы этого никогда не поймут.

Откройте объятия радости. Горе само заключит вас в объятия.

Может быть, Киркегор просто обиделся на Андерсена. Почему он так зло отнёсся к нашему сказочнику? И он так же мучился, страдал и — мучимого, страдающего — несправедливо обидел. Современники никогда не видят главного. И разве в Андерсене нет экзистенциализма? Разве его герои не страдают? Но Андерсен — глубоко верующий человек. А экзистенциализм — это в основе своей противодействие, противоборство с Богом.

Глоток раздумья! Кислород раздумья! Век двадцатый задыхается от самого себя, как Сатурн, поедает он детей своих.

Есть ли век, который не век-волкодав?

В один прекрасный день всем стало ясно, что его творчество едва ли не лучшее, что есть в Дании вообще. С этой мыслью, помня Торвальдсена, Эленшлегера, Ингемана, нужно было сродниться. Это далось нации не сразу. Какой-то паренёк, бегавший за подачками, третируемый всеми, предмет насмешек, вдруг стал мировой величиной.

Согласитесь, с этим трудно, очень трудно примириться. Невозможно примириться.

— Торвальдсен и Андерсен, — говорили датчане, скрепя сердцем.

— Андерсен, Андерсен, Андерсен, — твердили подрастающие поколения.

Детям нельзя было противопоставить логику, потому что ими двигала великая любовь.

Дюймовочка так и не вспомнила о матери. Она покинула её, отправилась вдаль, унесённая жабой для своего сынка, а ей было даже мотылька жалко, к которому она привязала свой маленький кораблик...

Две необходимости сошлись, две одержимости — в псевдониме Андерсена Вильям, Ганс, Вальтер... Две одержимости, две грозы, что он искал посреди них?

В сердцевине юности сошлись они в Гансе, открытом всем мирам, ветрам, свободам... Шекспир распял мир на дыбе слова. Герои Скотта — воплощённое благородство. Оба — романтики. Оба — реалисты. Сколько благородного огня зажгли эти два имени?

Что такое литература? Это страсть. И только. Но у кого она есть?

Оба — зажигали олимпийский огонь благородства в сердцах юных. От чтенья обоих — дрожь благородного духовного наслажденья.

Невосстановимая юность восстанавливается в их благородстве. Может быть, благороден человек бывает только в юности, потом — другое. Зрелость — археолог, требующий раскопок юности.

Тьма зрелости освещается солнцем детства. Душа детства обречена стремиться к благородству. Хочется говорить афоризмами — мысли всегда находишь как самородки. Афоризм — степень упорядоченности мысли и чувства. Мир — всего лишь афоризм Бога...

Здравствуйте, прекрасный Сказочник. Мы навсегда в долгу перед Вами...

В 2001 году А. Трофимов был удостоен Почётного Диплома Национальной секции международного Совета по детской литературе, Российского фонда культуры и Совета по детской книге России. В 2002 году был награждён почётным дипломом Пой степени «Золотое перо Московии». В 2003 году автор стал победителем Первого Всероссийского Национального конкурса «Берестяной свиток» в номинации «Лучшая экологическая сказка». Александр Трофимов — лауреат премии им. С. Есенина, Всероссийской премии Г. X. Андерсена.

«Праздник завтра». Повесть, рассказы. М.: Молодая гвардия, 1983. Послесловие Юрия Нагибина.

«Необходимей сердца». Повести, рассказы. М.: Советский писатель, 1986.

«Сентиментальная поэма». Повести, рассказы, стихотворения в прозе. М.: Советский писатель, 1990.

«Трудное утро». Юмористические рассказы. М.: Правда, Библиотечка «Крокодила», 1991.