Анастас Микоян - Сталин. Каким я его знал

Однако Сталин упорно продолжал считать, что войны именно тогда не будет. Советские войска переезжали в летние лагеря, проводили полевые учения, а многие офицеры находились в отпусках. Сталину не хотелось войны, и это свое нежелание, эту свою концепцию он возводил в факт, в который верил и которого неуклонно придерживался, несмотря на то, что этот факт шел вразрез с реальной обстановкой. Мы пытались переубедить его, но это было невозможно.

Кстати, за 2–3 дня до начала войны Жданов уехал в Сочи на отдых. Он был наивен и верил каждому слову Сталина, который разрешил ему ехать. Я лично был тогда крайне этому удивлен, потому что не верил сталинским расчетам.

Иной раз спрашивают: занимался ли Сталин подготовкой страны к обороне и к войне? Принимал ли он необходимые меры для этого?

Неправильно и глупо было бы утверждать, что он не заботился об обороне страны. Он, конечно, принимал те меры, которые он считал необходимыми. Но он исходил из того, что ранее 1943 г. Гитлер не начнет войну.

Спрашивают: насколько он был компетентен в вопросах подготовки страны к обороне и к войне? Понимал ли он вообще в этом деле?

Я бы сказал, он понимал не меньше, чем должен понимать любой политический деятель в его положении. Может быть, несколько больше знал, поскольку быстро все схватывал, и память у него была хорошая. Он запоминал все то, что слышал. Он мыслил логически и мог из малого количества фактов сделать вывод. Правда, не всегда правильно это делал, но считал для себя бесспорным вывод, им сделанный. Требовать от него как от партийного и государственного деятеля больших знаний, чем те, что он проявлял, было, конечно, бессмысленно. Не мог политический деятель глубоко знать такие сложные области, как военная промышленность, военная стратегия, военная техника. Его опыт пребывания на фронтах в Гражданскую войну был недостаточен для того, чтобы знать все военное дело. К тому же, совсем другой характер носили методы, средства вооружения, организация обороны тогда и совсем другое положение было перед Второй мировой войной.

Скорее, этот опыт Гражданской войны не помогал подготовке и ведению Отечественной войны, а мешал. Это чувствовалось и на Ворошилове, и на Буденном, которые считали себя хорошими, опытными командирами, вождями Красной Армии.

В чем можно обвинять Сталина, и в чем он виноват действительно в области подготовки страны к обороне? В том, что он не имел правильного представления, что на самом деле необходимо для того, чтобы не уступать фашистам в военной подготовке. В том, что самые грамотные, самые опытные в военном отношении, самые образованные военные руководители, которые читали военную литературу, писали сами, которые следили за развитием иностранной военной техники, знали германскую армию – Тухачевский, Уборевич и вместе с ними еще большая группа военных, почти все командующие округами, все начальники управления, которые заказывали вооружение, составляли программу вооружения армии, типы вооружения, которые разрабатывали уставы Красной Армии, обучали боям, тактике наступления и отступления (ибо не бывает войны без отступления, нельзя обучать только наступлению, ибо отступление бывает необходимым), – все эти кадры были ликвидированы. И это не десяток, а на несколько порядков больше, причем самых выдающихся. Навсегда выбыли из строя 30 тыс. офицеров. Репрессировано же было около 40 тыс. офицеров, но около 10 тыс. вернули в строй, когда началась война. То есть к началу войны наша армия лишилась 40 тыс. высших и средних командиров. Не тронули только тех, кто был в 12-й армии, то есть тех, кто был со Сталиным в Царицыне: Ворошилов, Буденный, Тимошенко, Тюленев, Щаденко, Мехлис, Кулик. Каганович, кстати, тоже был там, и это помогло росту его положения в партии.

Была разгромлена военная разведка, арестованы и ликвидированы руководители разведки, как в центре, так и за границей.

От кого и откуда Сталин после этого мог узнать, что необходимо сделать для обороны страны, чтобы не быть слабее фашистов в техническом отношении и в стратегии? Таких людей или не осталось, или почти не осталось в Наркомате обороны. Освободившиеся посты заняли выдвиженцы. Одни – неспособные, вроде Кулика и Щаденко; другие – способные, но еще не опытные, сразу поднявшиеся с низших до высших ступеней руководства, скажем, Жуков. Жуков свою военную карьеру делал с Гражданской войны, до того, как стал командиром дивизии. Значит, более 18 лет. Это нормальное продвижение. Он был хорошим командиром, прошел кавалерийские курсы, не имея другого военного образования. Зато с ликвидацией старого опытного руководства он быстро стал по ступенькам подниматься вверх и за несколько месяцев дошел до комкора, до командующего армией. На Халхин-Голе уже возглавлял группу войск и там хорошо себя показал.

Что еще Сталин сделал плохого, в чем виноват? В том, что так плохо, позорно велась война с Финляндией. Сталин был виноват здесь не меньше Ворошилова. Я помню, как это было. Сталин в присутствии Ворошилова и нас, членов Политбюро, вызвал военных работников, разработал план, какие войска перебросить, кого куда назначить, какую авиацию двинуть, в уверенности, что чуть ли не через неделю-две все будет кончено. Наспех объявил образование Карело-Финской союзной республики, во главе которой стал Куусинен.

Каково же было разочарование в ходе этой операции! Финны, малочисленные, но хорошо организованные, оказали невероятно упорное сопротивление при нашем огромном превосходстве в технике и людях. Наша армия вроде бы была хорошо вооружена и обеспечена боеприпасами, за одним важнейшим минусом: у нас еще не было автоматов ППШ, автоматических винтовок. Мы до финской войны их не видели, хвастались старой русской винтовкой. О стратегии в финской войне я уже не говорю – чего можно было ожидать от Мехлиса и ему подобных?

Сталин – умный, способный человек, в оправдание неудач в ходе войны с Финляндией выдумал причину, что мы «вдруг» обнаружили хорошо оборудованную линию Маннергейма. Была выпущена специально кинокартина с показом этих сооружений для оправдания, что против такой линии было трудно воевать и быстро одержать победу. Но только наивный человек не задал себе вопроса: почему же Советская Армия и наша разведка не знали о такой мощной оборонительной линии под самым своим носом? Ведь эта линия всему миру была известна. Неужели наша разведка не могла узнать о ней, имея разведывательную авиацию? Да, у нас и в Финляндии были свои разведчики. Позднее оказалось, что за границей эта линия была полностью описана, чертежи ее были даже у нас в Генштабе, доставленные своевременно разведкой. Но тот, кто знал обо всем этом, был ликвидирован. А Сталин и Ворошилов об этом не знали. Ведь в штабе столько начальников сменилось! А вновь пришедшие не могли усвоить специфику этого дела, да их и не спрашивали об этом.