Владимир Трифонов - Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов)

Сегодня утром снова открыли огонь по своему бомбардировщику. Он шел низко и прямо на нас. Кто первый подавал пример - установить трудно. Больше всех опять "старались" автоматы с Кировского завода. Посадили туда любителей пострелять, а в кого - все равно. У них, видимо, и бинокля-то нет. Каюсь, но я тоже успел выпустить один снаряд..., но у орудия опять заел замок, а самолет все ближе. Я даже растерялся, но не успел ничего предпринять, так как самолет секунды через две был уже за нами. А Ломко еще в самом начале увидев, что самолет идет низко и прямо нам в борт, бросился по трапу на стенку, спрятался за кипы хлопка и выглядывает оттуда. Увидел его капитан-лейтенант и, когда самолет уже пролетел, закричал на него: "Я тебе побегаю! Я тебе попрячусь! Следующий раз во время налета привяжу тебя к крану, чтобы не бегал!" Ломко возвращается, вид смущеный. Бормочет: "А кто его знает, чей он - наш или немецкий?

Днем и ночью налетов не было.

17 сентября. Среда.

Сегодня решил плюнуть на все тревоги и постирать после обеда белье. Как только освободилось место в бане, начал стирку. Но на случай тревоги ватник повесил в бане. Часа в два команда: "Комендоры, срочно наверх!" Кое-как успел надеть брюки, влезть в ботинки, накинуть ватник и выскочил на палубу.

"Немцев" штук шесть, но еще далеко. Однако по ним уже бьют с кораблей, которые стоят западнее, - с "Петропавловска" и с каких-то двух эсминцев. В воздухе полно наших "ишачков", но им не подойти к немцам. Мешают наши зенитчики.

Вдруг вижу: в километре, прямо на нас слева по носу 304, на высоте метров 30-50 идет чей-то бомбардировщик. Я быстро навел на него орудие и жду, чтобы ударить прямой наводкой прямо в лоб, по кабине пилотов. Самолет все ближе. Как обычно, по нему бьют автоматы с Кировского в правый борт, а в левый с каких-то кораблей. Перекрестие моего прицела почти неподвижно стоит на носовой кабине. Ну, еще немного поближе! Маховику горизонтальной наводки моя правая рука не нужна - самолет идет точно на ствол орудия, постепенно снижаясь. Моторы не работают. Что он собирается делать? Между нами и самолетом метрах в пятистах-шестистах от нас - низкий песчаный остров в виде узкой, метров пятидесяти, изогнутой косы. Конечно, о благополучной посадке на нее нечего и думать. Но, похоже, дальше самолету не протянуть. Вот самолет над косой, колеса выпущены. Секунда, он касается колесами земли, врезается носом и моторами в землю...

Взрыв! Перекувыркивается на другую, ближнюю к нам сторону косы, по инерции продолжает двигаться вперед. Но это уже груда металла. Левое крыло ушло под воду, а правое поднимается вертикально - оно светло-зеленого цвета, и на нем ясно видна красная звезда. Крыло продолжало стоять секунды три, как бы давая возможность всем увидеть эту звезду и попрощаться с нами, и скрывается под водой. Самолет СБ наш!. Экипаж весь погиб.

Минут через 20-30 к косе подходит катер. С катера осматривают берег, но метрах в 50 левее падения самолета, и ничего не находят. Кто подбил самолет: немцы или наши - неизвестно. Парашютами воспользоваться экипаж уже не мог и попытался посадить самолет на эту косу, но это было невозможно.

И такое у меня стало поганое настроение...

27 лет спустя, в сентябре 1968 г, я написал об этом случае в газету "Ленинградский комсомолец" в отряд "Поиск", нарисовал схему Ленинградского порта с указанием места стоянки нашего судна, маршрут самолета и место его гибели. Ведь, вероятнее всего, экипаж этого самолета числится пропавшим без вести. Редакция ответила, что письмо получено и передано по назначению, и обещали сообщить о результатах поиска. Но больше никаких известий не было.

Поднялся на мостик с биноклем. От завода на нас мчатся два "ястребка". Поймал в бинокль первого - наш. Поймал второго - черт возьми, кресты. Немец гонится за нашим!

Скатился вниз. Спрашиваю у вахтенного Ломко: "Видал?" "Видал".

Ну, черт с ними! Пускай летают. Пойду достирывать белье.

Кончил стирку, смотрю - время 15.50. Скоро кофе пить и на вахту, а то Афанков встанет, и придется мне стоять до 24-х. Успел. Ломко уже треплется с медсестрой. Таисией зовут.

Постоял я с полчаса, слышу свист - снаряд. Упал где-то за складом. Пожалуй, дюймов шесть. Минут через пять - второй. Этот ближе. По крыше склада забарабанили осколки. Встал за кран. Снова взрыв. От этого осколки летят и к нам. Свист, удары о палубу и отскакивают за борт. Некоторые остаются на палубе. Подобрал несколько штук, смотрю идет капитан-лейтенант. Отдал их ему.

Спустился вниз посмотреть, сколько времени, выхожу под спардек - свист, взрыв метрах в десяти от левого борта в воде. Заныли осколки, но они падали вдалеке. После этого снаряда у меня настроение почему-то улучшилось.

Сегодня все утро немцы били по "Петропавловску" и по "Максиму Горькому", который стоял в морском канале по другую сторону нашей стенки, рядом с местом Морского вокзала. Похоже, что били из трехдюймовых орудий. Много снарядов не рвалось и в воде, и на земле. "Максиму" один снаряд попал под мостик, а второй в первой трубе сделал "ворота". После этого он ушел по каналу к Неве.

"Петропавловску" сильно разворотили нос, в бинокль его совсем Не видно. Корма поднялась. Сильно повреждена рубка.

Эта проклятая "колбаса" все висит и висит. Ночью пошел дождь - хорошо!

19 сентября. Пятница.

Утром довольно плотная низкая облачность, и надеялись, что налетов не будет. Но вдруг в полукилометре от нас из этой облачности выскочили три "юнкерса". Сейчас же ударили по ним зенитчики с "Ленинграда", который стоял ближе к Кировскому заводу. "Юнкерсы" снова ушли в облака, но за ними бросились несколько наших "ястребков". Я стоял наготове у заряженного орудия. Минут через пять вижу: в километре от нас из облаков штопором вылетел "юнкерс" и не вышел из него до самой земли, точнее, воды, т.к. взрыва на месте его падения не было. Наверное, сбили наши "ястребки".

После обеда удалось часок поспать. Проснулся в 14.45. В кубрик зашел вахтенный Кошель. Покинул пост и пришел за папиросами. Мы его дружно отругали. Ломко очень строго и серьезно выговорил ему: "Вдруг сейчас налет, кто тревогу подаст? Ведь тебя на посту нет". Как в воду глядел Ломко. Только Кошель вышел из кубрика, слышим чьи-то орудийные выстрелы и вскоре частый стук прикладом по палубе над кубриком - сигнал тревоги, подаваемый Кошелем. Выскакиваем к орудию. "Юнкерсы" на большой высоте идут левее нас на город. Первую группу из 5-6 машин пропустил - из-за дыма из наших труб ничего в прицел не видно. За первой группой пошли следующие.

Все корабли, стоящие в порту, а это "Киров", "Максим Горький", "Ленинград", три эсминца, а также транспорты, на которых успели установить сорокопятки, "Ермак", - все ведут яростный огонь из всех зенитных орудий. На "Ермаке" с июля довольно солидное вооружение: 2 102 мм орудия, 4 76мм, 2 45 мм, пулеметы и дальномер. На нем вся команда военная: более 250 человек, что в два раза больше, чем у нас.