Николай Кузнецов - Накануне

Изредка мне приходилось ездить в Валенсию. С ноября 1936 года там находилось правительство Испанской республики. В Валенсии было и наше посольство, а также главный военный советник. Я должен был докладывать обстановку морскому министру И. Прието.

Встречался и с товарищами из Центрального Комитета Компартии Испании, информировал их о нашей работе. Но больше всего я был связан с главным военным советником. Вначале этот пост занимал Я. А. Берзин, а затем его сменил Г. М. Штерн, которого в Испании звали Григоровичем. Тогда и началась моя дружба с этим замечательным человеком.

Г. М. Штерн

Поездки на машине по Испании в те дни были небезопасны. Испанские шоферы-лихачи нередко терпели аварии. Нам одно время даже официально советовали где только можно летать на самолетах. Я предпочитал ездить ночью. Мой Рикардо выезжал на каратеру принсипаль — основную дорогу — и гнал со скоростью девяносто — сто километров. Однажды и мы с ним попали кювет. Об этом стоит рассказать. История любопытная.

В сентябре 1936 года в Аликанте пришел наш транспорт «Нева». Я не раз бывал у капитана Кореневского.

Как-то встретил у него в салоне двух молодых особ.

Одна оказалась журналисткой, другая — дочерью бельгийского консула.

— А мы вас знаем. Вы советский морской офицер,— в один голос затараторили они.

Раскрывать свое инкогнито не хотелось, но и отрицать было уже бесполезно: выяснилось, что они меня видели на каком-то официальном торжестве. Мы любезно простились, и на пожелание скоро увидеться я уклончиво ответил поговоркой: гора с горой не сходится…

Спустя некоторое время мы с Рикардо торопились из Картахены в Валенсию. Час ранний. Движение было небольшое. Еще издали я заметил, что навстречу мчится машина. Широкая, свободная дорога, казалось, не таила никакой опасности. Но встречная машина вдруг резко повернула в нашу сторону. Рикардо не успел оглянуться, как мы оказались в кювете. Левый борт нашей машины разворотило. Я был поражен, когда увидел выходящими из встречной машины моих старых знакомых.

— Ну вот мы с вами и встретились,— улыбнулась одна из них. Потом с притворным участием спросила, не получил ли я повреждений. Серьезного ничего не случилось, но наша машина была разбита, а ушибленное колено заставило меня несколько дней пролежать в постели и еще долго напоминало об этом, несколько загадочном происшествии,

Вспоминаю и другой случай. Весной 1937 года как-то спешил в Валенсию. Рикардо был в отпуске, и я поехал на другой машине с Хосе, шофером Рамишвили. Сначала не обратил внимания, что, проехав Аликанте, Хосе свернул с обычной дороги. Оказывается, чтобы выиграть время, он решил проехать по старой дороге, идущей через горный перевал. Когда-то по ней ездили все. Потом построили новую дорогу вдоль берега моря, а эта была заброшена. За долгий путь не повстречалась ни одна машина. Это нас удивило. Попытались установить, где едем. Но вокруг ни души. Встревожились не на шутку. Хосе тоже понял, что сделал непростительную ошибку. Мы поднимались в гору, под колесами шуршала галька. Когда достигли вершины горы, низкая облачность совсем закрыла нам путь. А тут и бензин был на исходе. Мы с Нарцисо, моим переводчиком и помощником, начали беспокоиться. К счастью, дорога вскоре пошла вниз, и мы, сберегая остатки горючего, покатились с выключенным мотором. Как же обрадовались, когда на последних каплях бензина въехали в небольшой городок Алькоя! Совсем недружелюбным окриком нас встретил милисианос:

— Сальвокондукто! (Стой! Пропуск!)

А мы были ему рады, забыв о наших треволнениях.

На машине — хорошо, а самолетом — лучше!..— так и я стал считать после этого случая.

В Картахене еще задолго до прихода очередного транспорта нас начинал теребить товарищи, заинтересованные в грузах. Старший танковый советник генерал Д. Г. Павлов звонил по телефону. Ему не терпелось узнать, когда и в каком количестве поступит боевая техника.

— Ну как, «жених», еще не встретил свою «невесту»? — спрашивал полковник Вольтер — Н. Н. Воронов. Его интересовала артиллерия.

Рассчитывать, что иносказания вроде «женихов» и невест» могут остаться неразгаданными, было трудно. А. Павлов и к таким уловкам не любил прибегать. Он даже обижался, если кто-либо танки называл, скажем, черепахами. Случалось, я давал друзьям не очень точную информацию, помня, что нас может подслушать противник. Теперь в этом можно признаться.

— Да, да, — говорил я, услышав вопрос о «женихе» и «невесте».— Встретились, все в порядке.

А транспорты в это время были еще далеко в море.

В Испании мне довелось встретиться с Павлом Ивановичем Батовым — Пабло Фрицем. Не помню уже, в каких чинах он там ходил. Приехал ко мне, чтобы попросить побыстрее отправить ему танки. Встреча была короткой, деловой, но очень теплой и сохранилась в памяти до сих пор. О том, как генерал армии П. И. Батов воевал в Великую Отечественную, читатель и без меня знает. Достаточно сказать, что две Золотые Звезды Героя украсили его грудь.

Из советских добровольцев чаще всего наведывались к нам в Картахену летчики, в частности их старший советник генерал Дуглас — Яков Владимирович Смушкевич. Когда приходил очередной транспорт, за его разгрузку брались все — не только испанские грузчики, но и наши добровольцы. С чинами и должностями не считалась: майоры, лейтенанты, летчики, танкисты, артиллеристы, моряки — все таскали ящики. Танки или пушки выгружали очень быстро. Иное дело — самолеты. Огромные ящики с фюзеляжами доставляли много возни и беспокойства. Случалось, принимать свой груз приезжали десятки наших летчиков и инженеров, благо сборка самолетов производилась на аэродромах вблизи Картахены. Они проводили у нас по нескольку дней и чувствовали себя как дома. Да и в свободные дни, когда такие выдавались, наши друзья летчики приезжали в Картахену провести вместе вечер за чашкой чаю или кофе с коньяком.

Но главное было в другом. С пехотинцами, танкистами и артиллеристами у нас, моряков, не было тесного взаимодействия: мы редко потом видели товарищей, ушедших с материальной частью из Картахены. А с летчиками мы действовали совместно. Морская война у берегов Пиренейского полуострова по масштабам была небольшой, но она ясно показала: без авиации не может быть сколько-нибудь значительных морских операций.

Не имея превосходства над противником в воздухе, нельзя господствовать и на море.

Мы убедились и в том, что одна зенитная артиллерия, без истребителей, не способна, надежно защитить корабли и базы. У флота должна быть своя, подчиненная ему истребительная авиация, действующая согласованно с зенитной артиллерией. В общем наша дружба с летчиками в Испании была неизменной и крепкой.