Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков

Нужно расписать наличные акции Немировского с известной небольшой (около 150 руб.) доплатой к залоговой цене, кто желает заложить, доплата льготная, допускаются и векселя, а затем выбрать новое правление, перенести его в Петерб[ург]., открыв отделение в Москве, сохранить существующее в Воронеже.

Блок составляется успешно. Дело реальное. Полагаю, Вы могли бы небезвыгодно к нему примкнуть.

Ради Бога – приезжайте. Столыпину я говорил о Вас, и он поручил мне пригласить Вас.

Ищутся люди хорошего общества, верные слову, не “кадеты”.

Операции банка будут постепенно распространяться и по Бл[ижнему]. Востоку, так что фактически банк станет славянским (курсив мой. – Е.Ф .), что приводит в восторг Немировского, суля барыши. У него подысканы для будущего английские деньги.

Еще раз – приезжайте. Жду непременно, к себе, конечно.

Ваш душевно М. Балясный.

10 июня, утром, 1914 г.

СПб

P.S. Биржевая цена акции руб. 525. Дивиденд – большой.

Прежние наши планы – юношеские мечты. В сравнении с нынешней “реальностью”.

В последующей переписке уточнялись главные действующие лица банковской инициативы [92](или проще – сделки), близкие, как явствует из следующих двух документов, к правительственным кругам.

«Дорогой Леонид Михайлович.

Сегодня, во вторник, ожидается свидание А.А. Столыпина с Барком.

Вчера беседа с Никифоровым (директором]. кредитн[ой]. канцелярии].) была у Столыпина благоприятна.

В понедельник присутствовали: Столып[ин]., Балясный, Кириченко, Будилович, Рейман, Рейтлингер, Алексеев, оба Немировские.

Немировский старший выдвинул вопрос о включении в блок еще новых лиц – 4–5 по его усмотрению, без права на 2 и 7 мест лиц [Общества. – Е.Ф] Славянской Взаимности (курсив мой. – Е.Ф) в будущем Правл[ении] и Сов[ете], но с представлением 5 мест в Сов[ете] его группы (?!)

Это вышло неожиданно, не всем приятно, это сегодня пересмотрится.

Напишу немедленно обо всем.

Ваш М. Балясный

17/VI.1914, утр.

СПб

P.S. Прилагаю присланное Вам письмо».

В письме, отправленном на следующий день, вдогонку предыдущему, М.Я. Балясный сообщал:

«Дорогой Леонид Михайлович.

Вчера, во вторник, 17 июня, министр Барк сказал Столыпину: 1) он считает нужным, чтобы вопрос о выпуске новых акций на 4 миллиона был пересмотрен общим собранием, 2) если собрание решит: “четыре миллиона”, то эти выпуски, переименование] Банка, новый состав, перенесение Правления будут утвержденыи 3) не находит возможным содействовать, чтобы Персидский банк принял бы наши «on coll», ибо это не входит в его ведение. Сегодня Столыпин переговорит вторично с Никифор[овым]. Вопрос о вступлении новых членов в блок решен так: избранные Столыпиным и Немировским лица баллотируются, избираются лишь % голосов. Вчера вечером заседали у Столыпина и там подписали соглашение. Сегодня его перепишут, и снова подпишем там же.

Итак, главноеидет хорошо. В добрый час!

Сегодня И.д. [исполняющий должность] Главного Военного прокурора сообщил мне, что не позже августая буду назначен в Иркутск военным судьей. Так[им] обр[азом], значительную часть долга я уплачу до отъезда.

Обнимаю Вас. Сегодня опять напишу.

Будьте здоровы. Пишите. Общее собр[ание] будет, вероятно, в августе.

Ваш М. Балясный

1914, июня 18, днем. СПб»

В члены правления Славянского банка, как явствует из следующего письма, был выдвинут и глава Русского родословного Общества, московский «двигатель» славянских дел Л.М. Савелов.

«Дорогой Леонид Михайлович.

Время бежит так быстро, что я и не помню, сколько дней прошло от моего последнего письма к Вам, – 5, 6 или и целая неделя?

Перед отъездом Столыпина мы: Кириченко, Будилович, Рейтлингер и я вручили Столыпину желательный список, где в члены Совета поместили четырех названных, Вас и Соколовского (секретаря (Общества. – Е.Ф.) Слав[янской] Взаимн[ости], если вступит) и Хомякова. Меня в члены ревиз[ионной] комис[сии], Столыпина – в члены Правл[ения].

Столыпин вполне одобрил предположение, сказал лишь, что желал бы в Совет ввести М.А. Суворина или Алексеева.

Отсюда Вы видите, что на стороне подобного положения большинство, если принять во внимание голоса: 4 + Столыпин + Ваш + других выбираемых при нашем участии.

Об избрании Вас членом Правления первый заговорил я у Столыпина на общем нашем сборище, говоря, что Вы могли бы 2–3 месяца прожить в Воронеже. Эта мысль встретила сочувствие, но потом она отошла в сторону, когда вспомнили о Вашей службе.

По нашему блоку, – Немировский имеет право в будущее расширяемое правление ввести себя и еще по своему усмотрению одного. Так[им] обр[азом], если бы он решительно встал на Вашу сторону, – дело было бы решенное и для Петерб[урга].

Мне кажется, что если бы Вы пробыли в Воронеже месяца 2–3 в Правлении, то и при всяких других условиях место осталось бы за Вами.

Здесь, из петербуржцев, блок намечает Столыпина и Коратвеина.

Текст договора спишу для Вас при случае для хранения в секрете.

На время отъезда Столыпина, он мне передал право собирать наше бюро (летнее) и даже наличных членов блока.

По поводу моих денежных дел и будущих расчетов с Вами:

я должен получить:

1) до Иркутска прогонов….. 1049 р. 34 к.

2) первую половину пособия в Петербурге 816 р. 75 к.

3) вторую половину в Иркутске 816 р. 75 к.

2682-84

Таким образом, надеюсь и должен уплатить до нового года не менее 2000 руб. слишком.

20-го я постараюсь в виду Вашего приезда быть дома, чтобы принять Вас в своей квартирке милым гостем. Да и с соратником нужно побеседовать.

Обнимаю, Ваш М. Балясный

8/VII. 1914.»

Однако нагрянувшая Первая мировая война перечеркнула все планы по созданию Славянского банка в России.

Стоит также подчеркнуть, что накануне Первой мировой войны существенно активизировались чешско-русские контакты и в других сферах общественно-политической и культурной жизни. Особенно заметно оживились славистические инициативы в деле подготовки Энциклопедии славянской филологии общими усилиями российских и славянских академий наук.

В этой связи следует отметить усилия венского славистического семинара под руководством В. Ягича, его личные контакты с русским академиком А.А. Шахматовым. В своем письме Шахматову Ягич четко изложил свое понимание славистики как науки и особо выделил тех русских славистов, которые своей деятельностью стремятся привить европейской мысли представление о том, что «славянское» не есть нечто антиевропейское, антилиберальное и что стремления славянских академий надо оценивать той же меркой, как если бы это были немецкие академии [93].

В Санкт-Петербурге в это время в этом направлении активно работал переехавший из Чехии в 1909 г. в российскую северную столицу и включившийся в работу Славянского отделения библиотеки Российской Академии наук, уже упоминавшийся чешский филолог и историк Йиржи Клецанда. Его вклад в дело сближения чешской и русской культур и развитие взаимных научных контактов следовало бы рассмотреть особо.