Владимир Туболев - Чужое небо

Глава четвертая

1

На юге Германии, недалеко от Регенсбурга, находился на первый взгляд ничем не примечательный аэродром. Здесь были ангар, диспетчерская, взлетная полоса, стоянка самолетов. Необычным было только то, что с аэродрома поднимались советские самолеты с советскими летчиками.

Грабарь и Тесленко попали именно на этот аэродром. Их привезли сюда солнечным утром и толкнули за колючую проволоку, окружающую приземистый барак, похожий на конюшню. Тесленко огляделся и опустил голову.

- Теперь - все. Все кончено.

- Не хнычь! - прикрикнул Грабарь. - Пока человек жив, для него ничто не кончено.

- Отсюда нам не выбраться, - подавленно сказал Тесленко.

Грабарь понял, что если он не хочет, чтобы мальчишка совсем пал духом, с ним надо обращаться поласковей. Сколько уж раз он говорил себе об этом!

- Напрасно ты так думаешь, - сказал ой терпеливо. - Выбраться можно и отсюда. Не надо только терять голову. Ну! Подними нос! Тесленко поморщился.

- Не надо меня утешать, Кастусь Антонович. Грабарь окинул внимательным взглядом пулеметные пышки, барак, колючую проволоку, людей в полосатой одежде.

Один из пленных подошел и, сочувственно поглядев на Грабаря, спросил:

- Совьет? Летчик? Капитан кивнул и спросил в свою очередь:

- А вы?

- Югослав.

- Русские здесь есть?

- Да, Да!

- Что это за лагерь?

- Не лагерь, нет! - замотал тот головой. - То это...- он пощелкал пальцами, но так и не нашел нужных слов. Потом указал рукой в сторону барака: - Там... идти...

Он был в полосатых потрепанных брюках и такой же куртке. На голове блином лежала серая беретка. Маленькое лицо его казалось старым и изможденным. Светлые глаза глядели на мир печально и отрешенно.

На аэродроме раздался рокот мотора. Грабарь с Тесленко оглянулись. Повернулся и югослав.

Из-за рощи выполз самолет, задержался в начале взлетной полосы на секунду и начал разбег,

- Кастусь Антонович! - вскричал Тесленко, провожая взглядом машину. - Это же... это - "Ла-пять!"

- Вижу.

- Что это значит?! Грабарь и сам был озадачен, но сказал сдержанно:

- Узнаем.

Самолет оторвался от земли и ушел в небо. Не успел он развернуться, как откуда-то с востока вывернулся "Фокке-Вульф-190". Он стремительно падал на еще не успевшую набрать высоту машину. Послышался короткий треск, настолько характерный, что ошибиться в его значении было невозможно.

- Он атакует! - вскричал Тесленко.

- Да.

"Ла-5" отвернул в сторону. Югослав тронул Грабаря за рукав.

- Ми-шень, - сказал он, и глаза его стали еще печальнее. - Совьет летчик ми-шень. Грабарь быстро взглянул на него, сморщил лоб.

- Безоружный?

- Да!

- Так - пока не собьют? - показал он глазами вверх.

- Нет-нет. Десять минута. Десять.

- Понятно.

Теперь все прояснилось.

Капитан снова поднял глаза. После первой неудачи "фокке-вульф" развернулся и пошел в атаку снова. Видимо, на советской машине сидел неопытный пилот. Он сманеврировал неудачно, дав немцу возможность, зайти в хвост.

- Что он делает! Что он делает! - застонал Тесленко. - Его же собьют!

- Да, - сказал капитан. - Ему надо было прижаться к немцу и походить в хвосте. Тогда у него был бы запас высоты и он смог бы развить скорость для отрыва на пикировании. Тесленко взглянул на него сумасшедшими глазами.

- Что вы такое говорите?! - закричал он. - Как вы можете спокойно рассуждать, когда гибнет человек?!

Снова послышался треск пулеметов, напоминающий клекот аиста. Тесленко зажал рот руками, катастрофа должна была разразиться с секунды на секунду. И она разразилась. На одном из разворотов немец почти вплотную подошел к советскому истребителю и дал длинную очередь. Машина вспыхнула, сорвалась в штопор. Раздался взрыв.

- Глупая смерть, - пробормотал Грабарь.

- Черт вас возьми! - заорал Тесленко со злобой, повернувшись к капитану. Замолчите!

Грабарь шагнул к сержанту, схватил его за воротник и рванул к себе.

- Ты! Молокосос! - проговорил он, глядя на сержанта уничтожающим взглядом. - Не смей закрывать глаза! Не будь слепым кутенком! Ты еще не понял, что нас ждет то же самое?

- Что?!

- То же самое, если мы будем плакаться и распускать сопли, - жестко сказал капитан. - Ты думаешь, нас привезли полюбоваться всем этим? Мы будем такими же мишенями, как этот летчик! И если не хотим гореть, то должны извлечь для себя из этой смерти пользу.

- Из смерти - пользу?!

- Да! И хватит истерик! - Грабарь отпустил Тесленко, сожалея о своей вспышке. Опять не сдержался!

- Из смерти - пользу?! Капитан отвернулся.

- Пора тебе видеть вещи такими, какие они есть... Не злись! - сказал он мягче. - Слышишь?

Сержант бессмысленно оглядывался по сторонам. - Что же это? - прошептал он. Он был совершенно подавлен.

"Из меня не вышло бы даже учителя приходской школы, - невесело подумал грабарь, глядя на сержанта и не зная, как его взбодрить. - Я совсем не умею с ним разговаривать. Эх!.."

Грабарь был несправедлив к себе. Правда, раздражение иногда все еще прорывалось в нем. Но это случалось все реже и реже. Три недели плена многому научили его.

С самого начала он знал, что если они хотят остаться в живых и вырваться на свободу, то в первую очередь должны поглубже спрятать свои чувства. В мире, в котором они с Тесленко оказались, нужно бороться не теми средствами, которыми хотелось, а теми, которые имелись. Бороться не только с фашистами, но и с собой...

В их распоряжении было единственное средство - выдержка. Они должны были терпеливо ждать своего часа, а до тех пор постараться избежать пыток, побоев, пустой траты сил.

Тесленко не хотел этого понимать. Он был слишком горяч и нетерпелив, он хотел действовать. С первого же дня плена он начал строить планы побега, один фантастичнее другого. То предлагал немедленно организовать массовое выступление пленных, то уговаривал капитана вдвоем проникнуть в помещение охраны и завладеть оружием, то хотел напасть на часового...

Грабарь внимательно слушал его я только качал головой. Будь во всех этих планах хоть малейший шанс на успех, он не колебался бы ни секунды. Он и сам один за другим строил тысячи вариантов освобождения и с. горечью вынужден был от них отказываться. Приходилось ждать более подходящего момента.

- До какого времени? - возмущался Тесленко.

- Не знаю.

- Сидеть и ждать?!

- Сидеть и ждать, - подтверждал Грабарь. - И но орать фашистам в лицо, что они мерзавцы. От этого они лучше не станут.

- Может, прикажете целоваться с ними? - ядовито спрашивал Тесленко.

- Во всяком случае воздерживаться от неразумных выходок, которые могут кончиться расстрелом.

- Нет уж, пусть лучше расстрел! - свирепел сержант. - Пусть! Грабарь примирительно качал головой.

- Я намного старше и опытнее тебя. Поверь мне, пытаться прошибить лбом стенку - пустая затея. От этого страдает только лоб.