Ольга Круглова - Япония по контракту

— Это — твои трудности! Экономь!

Оставшуюся от своего жалования немалую сумму почти в тридцать манов Кеничи тратил по своему усмотрению, не посвящая в эти дела жену.

— А ведь обычно в японской семье деньгами распоряжается женщина! — негодовала Леночка. — Просто у моего невыносимый характер!

Появились и другие проблемы: отчаявшись дождаться от жены детей, Кеничи стал ложиться отдельно.

— Не знаю, что и думать, — жаловалась Леночка. — Или у него любовница завелась, или он к профессионалкам ходит? Мне ведь говорили, что с женой японец ложится только ради продолжения рода, да я не верила. — Рожать Леночка по-прежнему не хотела. — Боюсь! — сознавалась она. — Муж мой ненадёжный какой-то. Его только фирма интересует, карьера, на меня ему наплевать.

— Но в твоих проблемах есть и твоя вина! — пыталась она помочь младшей подружке. — Нельзя же кормить японца одним борщом! Надо хотя бы изредка варить ему мисо-суп. Надо родить ребёнка. Ребёнок поможет тебе наладить отношения с мужем.

— А если он меня бросит? — не соглашалась Леночка. — Я же с ребёнком пропаду!

И она рассказывала страшную историю о русской женщине, которой японский муж предъявил требование о разводе прямо в родильном доме, где она лежала с новорожденным японским сыном. К счастью, её и малыша приютили русские подруги. Теперь молодая мама бралась за любую работу, чтобы прокормиться.

О любви Леночка больше не вспоминала.

— Какая тут любовь! Не знают здесь, что это такое! За два года муж мне ни разу ни подарка не принёс, ни цветка. Только и слышу: подай! приготовь! убери! И всё время повторяет: "Я — господин!" — знаете, в японском есть такое выражение — муж-господин. А я, значит, рабыня! И, правда, за японца замуж выйти, как в рабство попасть. Только здешние женщины и могут таких мужей выносить. Куда им деваться? А на иностранках японцы женятся редко. С латиноамериканками, арабками они ещё как-то уживаются. В этих странах женщин как японок воспитывают: мужчина — Бог. А с нашими тут сплошные проблемы! Одна русская девочка, я с ней на курсы икебаны ходила, года не выдержала, развелась. И мне надо было подумать как следует, прежде чем за японца замуж выходить. А я поторопилась. Да я же не знала раньше, что такое Япония!

Через некоторое время от Леночки пришло полное горя письмо:

— Живём как в разводе…

Леночка почти голодала — муж перестал давать ей деньги, заявив, что его не устраивает, как она ведёт хозяйство. И подал на развод. Дело о разводе рассматривал сначала малый суд, вроде как наш товарищеский — так полагалось по японским законам. Судейские, в основном дамы, разбирались в проблемах не поладивших супругов, пытаясь их помирить. Кеничи они предписали увеличить содержание, выдаваемое жене, до двенадцати манов в месяц, хотя Леночка просила пятнадцать. Подчинившись суду, муж стал давать жене деньги под расписку. И под отчёт. Леночка терпела — развода она боялась панически.

— Вы не знаете, как ужасны условия развода в Японии! Если начнётся процесс, муж тут же выгонит меня на улицу. Здесь женщина не имеет права ни на что. Жильё, мебель, телевизор, холодильник — всё останется мужу. Я смогу взять с собой только одежду, ну, может, ещё постельное бельё. А где я стану жить? Ведь я не смогу набрать денег для оплаты квартиры! И потом, чтобы меня не обманули при разводе в суде, мне придётся нанимать переводчика и адвоката, а они возьмут по пять тысяч долларов каждый. Где я найду такие деньги? А суд самое большое, что может мне присудить, это тысяч двадцать — тридцать долларов единовременно и никакого пособия потом. А что такое тридцать тысяч при японских ценах? В общем, я окажусь на улице нищей…

Леночка притихла, стараясь не сердить мужа и избегать стычек. Тем более, что у Кеничи была ещё одна управа на неё: жене-иностранке давали визу только на год, а для продления требовали бумагу от мужа, подтверждающую, что их отношения продолжаются. Достаточно было Кеничи однажды такую бумагу не дать, и Леночка оказалась бы в положении брошенной. В этом случае не понадобился бы даже бракоразводный процесс, чтобы выгнать её на улицу. Леночка намеревалась смиренно терпеть пять лет. По истечении этого срока ей полагалось японское гражданство. Хотя её зависимость от мужа от этого не обещала стать меньше — заработать себе на дорогое японское жильё Леночка не могла.

И всё-таки сохранить мир в доме не удалось. Однажды, когда Леночка приступила к мужу с требованием положенных на хозяйство денег, он пришёл в ярость и разбил телевизор.

— Он стал часто бить всё в доме, когда скандалит, — писала Леночка. — А однажды ударил меня. Я вызвала полицейских, но они ничего ему не сделали, испугались, что он, журналист, может что-нибудь плохое про них написать…

Одеяло для одного.

И ледяная, чёрная

Зимняя ночь… О, печаль!

Басё

С утра шёл нудный осенний дождь. В лаборатории было холодно, хмуро. Хидэо пришёл на работу злой, сказал что-то по-японски. Она не поняла.

— Неважно подвигается Ваш японский язык! — раздражённо буркнул Хидэо. — А всё потому, что Вы предпочли заниматься с госпожой Танакой!

— Но Танака — прекрасный профессионал, — вступилась она за учительницу.

— Профессионал? — Хидэо поджал губы. — Да ведь она разведена!

Он говорил так, словно в связи с этим прискорбным обстоятельством говорить о достоинствах Танаки не приходится. А гримаса презрения на его лице относилась не только к Танаке, но и к тем странным людям, которые бросают попечительство добропорядочных профессорских жён в Шимин-центре, предпочитая учиться Бог знает у кого.

— Ну и что же, что Танака разведена? — возмутилась она. — Какое отношение это имеет к её работе? Разводы давно стали обычным делом.

— Обычным?! — воскликнул Хидэо. — Какие неправильные у Вас мысли! Что тут обычного? Развод — это ужасно! — Хидэо сердился так, словно это она придумала разводы. — Знаете, Танаку вообще держат в университете только потому, что найти хорошего преподавателя японского за небольшое жалование трудно.

Хидэо грустно поник.

— Раньше в Японии разводов не было. А теперь, к сожалению, они появились и у нас. Не понимаю я, как это люди так легко разводятся и женятся вновь, — он растерянно развёл руками. — Ведь требуется столько времени и усилий, чтобы приспособить жену!

Наиболее точный перевод английского глагола, который он употребил, был именно "приспособить". Или "подогнать". Мысль о том, что женой можно пользоваться в таком виде, как она есть, Хидэо отверг, обозвав её легкомысленной. Он был твёрдо уверен: без предварительной подгонки женщина к употреблению не годится. И слов "привыкать друг к другу" он не принял. В его понимании этот процесс был односторонним — приспособиться полагалось жене. А мужу полагалось её приспособить, подогнать. Должно быть, то, что делал теперь Кеничи с Леночкой, и было такой "подгонкой"?