Ольга Круглова - Япония по контракту

— Зачем просыпаться так рано?

Иностранцы всегда удивляются. Их женщины спят, сколько хотят. Но японка не может себе такого позволить!

— Я так привыкла, — ответила Намико. — Я люблю рано вставать.

Она всегда отвечала так, как положено. Но русская смотрела недоверчиво.

— Утро — моё личное время, — торопливо добавила Намико. — Я наслаждаюсь чтением книг, газет…

Первый день в году.

Воробьи ведут на солнце

Длинный разговор.

Рансэцу

Намико сидела у стола, перебирая счета. Тусклый свет дождливого дня падал на её шершавые руки с узловатыми пальцами, на впалые щёки… Их синеватая бледность проступала даже через толстый слой пудры. Покрасневшие, припухшие глаза Намико смотрели устало. Почему-то жаль было её, эту богатую, красиво одетую японку, имеющую мужа-профессора, собственный дом… Хотелось не подливать ей кофе, а увести в спальню и уложить, чтобы выспалась она наконец и перестала так мучительно клевать носом. Почему она вечно не высыпается? Что поднимает её по утрам? Неужто и вправду газеты? Японцы редко говорят искренне. Чаще отвечают, как положено. На самом деле будили её, наверное, какие-то неотложные дела. Но какие? В Шимин-центре Намико преподавала всего два часа в неделю, остальное время проводила дома, где кроме неё обитали только муж, да крепкая ещё свекровь. Сын жил в другом городе. Почему бы не поспать вволю?

— Я сплю не больше четырех-пяти часов, — потупившись, тихо сказал Намико.

Чем же занимала Намико свой длинный день?

Наверное, все силы отнимал новый дом — подмазать, подкрасить…

— О, нет! Всё это сделали строители! — не поняла вопроса Намико.

Да, им трудно нас понять. Наш новый дом — забота наша, не строителей. Но, может быть, много времени Намико забирала уборка большого дома? Намико содержала его в такой чистоте!

— Я убираю дом только раз в неделю, в нашем районе совсем нет пыли!

Тогда, может быть, Намико вязала? Её новая кофточка походила на вязку крючком.

— Крючком? — Намико с трудом выговорила незнакомое слово.

Она не знала его смысла. А кофточку купила в магазине. И юбку тоже.

— Нет, я не умею шить. Этому надо долго учиться!

И даже штопать она не умела — рабочая куртка Хидэо была зашита кое-как, через край. Намико не квасила на зиму капусту и солёные огурцы покупала на рынке. Она не варила варенья, хотя Хидэо потреблял его много, каждое утро.

— Варить варенье — это очень сложно, — серьёзно сказала Намико. — Надо знать, сколько положить желатина… — Что желатина в варенье нет, Намико не поверила. — А как же варенье загустевает? — И спросила несмело: — Неужели Вы умеете варить варенье? Вы, профессор…

И Хидэо не уставал задавать ей тот же вопрос:

— Когда Вы всё успеваете? Быть профессором, матерью, женой… Как можно всё это совместить? Наверное, Вы спите не больше трех часов?

Её честное признание, что спит она положенные восемь, вызвало у Хидэо недоверие. Недоумение. Наконец, он признал нехотя:

— Значит, Вы работаете очень эффективно! А вот я неэффективен. У меня не так много статей, как у Вас. Но я тщательно обдумываю каждую из них!

Подразумевалось, что она лепит свои, не размышляя. Иначе больше трёх часов на сон у неё бы не оставалось. Ведь его жена, которая не работала, заполняла уборкой и приготовлением несложной японской еды целый день. Намико старательно вписала в записную книжку рецепт блинов, созналась:

— Вряд ли я стану это готовить. Блины можно купить в супермаркете, я и китайские пельмени там покупаю. — И улыбнулась смущённо. — Ваша еда так сложна! Нежели Вы готовите её каждый день?

— Легенда, о том, что японки — хорошие хозяйки, — только легенда, — так было написано в газете "Джапаниз таймс", что лежала теперь у неё на столе. — Они тратят безумно много времени на всё, что делают, они не умеют готовить, плохо обучаются новому, настырны в следовании раз заведённому…

Автор, какой-то американец, назвал это: "Миф о японской женщине". Ещё одна сказка, ещё один миф… Она не показала статью усталой Намико. И не перевела на английский язык русскую пословицу "рано встала, да мало напряла". Не поняла бы её Намико. Да ещё, пожалуй, и обиделась бы. Для Намико был важен сам факт — рано вставать. Каждый день, без отпусков и выходных. Она гордилась этим, как главной доблестью хорошей жены. И Хидэо гордился, часто повторяя:

— С тех пор, как мы поженились, Намико каждый день встаёт в половине пятого!

Но ни он, ни его жена не знали ответа на вопрос — зачем? Зачем вставать так рано и потом целыми днями засыпать, едва присев.

— Зачем? — Намико пожала плечами. — Мы, японки, все рано встаём. Такова традиция!

Традиция — не высыпаться? Традиция — считать это доблестью? Традиция — истязать себя без принуждения? И без нужды. Трудно иногда понять её, Японию! И очень хочется сохранить эту страну, где женщины не шустры, как русские или американки. И не умеют готовить, и потому вынуждены держаться за простенький дедовский мисо-суп. И плохо обучаются, поэтому предпочитают следовать традициям. Так и сохраняется японский дом — заповедный мир, утешающий незыблемостью порядков, позволяющий отдохнуть от творчества и от терзаний…

— Мне очень нравятся японские женщины, — сказала она. И, чтобы сделать комплимент менее сердечным, более японским, добавила: — Общение с ними куда полезнее для иностранца, чем с мужчинами.

Глаза Намико вспыхнули радостно, благодарно.

— Мне очень приятно слышать Ваши слова!

Они обнялись, как подруги. И как совсем уж близкие подруги заговорили.

— Может, тебе, Намико, стоит спать днём?

— Японка не может лечь спать днём! — замахала руками Намико.

— Но почему?

Этот вопрос в Японии редко имеет ответ. И Намико ответа не знала. И сказала то, что принято говорить:

— Такова традиция.

— А, может, свекровь мешает тебе спать? — спросила она, вспомнив Леночкины рассказы.

— Нет, нет, свекровь здесь не при чём, просто мы, японки, никогда не спим днём, — отказывалась Намико.

Но слово "свекровь" задело её, разволновало. Она стала жаловаться обильно, по-русски.

— О, свекровь всегда долго спит, почти до семи. А потом целыми днями сидит в своей комнате у телевизора и выходит только затем, чтобы поесть или погулять возле дома. А на кухню не заходит никогда. Конечно, она имеет на это право. Ей уже больше восьмидесяти, и она давно передала мне лопатку для риса. Такова японская традиция: состарившись, свекровь совершает обряд — передаёт лопатку для риса невестке и с этого момента имеет право не входить на кухню, доверив её молодой хозяйке, — рассказывала Намико и сердилась: — Но всё-таки свекровь могла бы иногда помочь. Теперь многие старики помогают. А эта — никогда. Даже если я больна! И никогда не покупает никому подарка. Хотя деньги у неё есть! Но она вообще не ходит в магазин. Даже одежду для неё покупаю я! — Намико не любила свекровь. Но в этом не было никакой японской специфики. Впрочем, одна японская тема присутствовала и здесь: — Я вынуждена жить со свекровью. Потому что Хидэо — старший сын и обязан заботиться о родителях. Зато родительский дом после смерти отца достался ему — такова традиция.