Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

На старом дребезжащем автобусе нас отвезли в гостиницу с громким названием «Эмбасси». Но какой контраст с одноименной гостиницей в Лондоне! Здесь пахло отнюдь не респектабельно! В середине центральной площади был разбит небольшой скверик с невысоким обелиском – Могилой неизвестного солдата. Через несколько дней в Аден прибыл председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин [150]. С балкона гостиницы мы наблюдали церемониал возложения венков к Могиле неизвестного солдата. Над высоким гостем держали зонт от нещадного солнца. Несмотря на утомленный и болезненный вид, Косыгин (ему было под восемьдесят) старался держаться бодро, хотя пот катился по нему градом. Вечером устроили официальный прием. Пригласили и архитекторов. Выступление Косыгина подкупало четкостью и конкретикой. Речь его была неторопливой и спокойной. Заранее заготовленным текстом, в отличие от большинства партийных руководителей, он не пользовался. Косыгин подчеркивал значение вхождения в состав социалистического содружества первого арабского государства. Прошло чуть больше года, и самый компетентный советский руководитель покинул этот бренный мир, который уравнивает всех в конце земного существования.

При появлении небольших просветов в напряженной работе мы знакомились с древним Аденом. Наиболее благоустроенная и озелененная зона вдоль бухты была застроена добротными особняками времен британского протектората. Остальная часть города, вплоть до подножия гор, представляла собой лабиринт узких, замусоренных улочек и переулков. Глухие глинобитные заборы венчали металлические копья и острые края битого стекла. Запахи от гниющих нечистот и отсутствия канализации не в состоянии были ослабить даже сильные ветры.

Основное арабское население проживало в огромном жерле потухшего вулкана. Этот старый район города назывался «кратер». Он походил на красочную фантастическую декорацию к сказкам Шехерезады. Особой достопримечательностью «кратера» были вырубленные в базальтовой толще в доисторические времена огромные накопительные емкости для воды. Водоводы от них вели к теневым навесам, под которыми всегда толпились жаждущие купить бесценную, прохладную и чистую, как слеза, воду. Днем «кратер» вымирал. Вечером зажигались разноцветные гирлянды огней, и толпы арабов заполняли его улицы и площади.

Во время деловых поездок мы посетили города Шибам и Эль-Мукалла. Шибам получил название «Манхэттен пустыни» за высоченные глинобитные небоскребы. Как архитектор, я был поражен мастерством неграмотного населения: за счет одной лишь интуиции, в сейсмической зоне, возводить без каркаса подобные постройки!..

Колорит выжженной пустыни оживляли редкие зонтичные и драконовы деревья. Их раскидистые кроны создавали густую тень, в которой, в несметном количестве, копошились все ползучие твари пустыни. Особенно много драконовых деревьев произрастало на живописном гористом острове Сокотра. Нас туда на несколько дней доставил советский рыболовецкий пароход. Остров поразил невероятным количеством диковинных птиц. Их гомон не умолкал ни днем ни ночью. Для местных аборигенов рыбные блюда обильно дополнялись жареными тушками пернатых.

Несколько раз в воскресные дни нас возили на роскошные пляжи в район Нью-Адена. Троица отчаянных и заядлых аквалангистов, включая меня, заплывала далеко в зону живописных рифов, кишащих рыбой. С подводными ружьями соревновались в ловкости наколоть живность на гарпун. Был случай, когда напоролись на обиталище огромных мурен. Со скоростью рекордсменов-пловцов мы умчались от греха подальше.

Незадолго до завершения командировки состоялась итоговая встреча с представителями различных местных ведомств. Особенно поразило нас выступление молодого министра нефтяной промышленности. Мы задали вопрос о результатах поисков этого стратегического сырья советскими и итальянскими геологами. Ответ был сногсшибательный. Подойдя к карте Аравийского полуострова, бравый министр ответил:

– Внимательно посмотрите на карту. Наша молодая республика находится на юге, внизу. Это значит, что вся нефть полуострова постепенно стечет к нам. Так что перспектива поисков более чем обнадеживающая.

Мы решили, что у него или крыша поехала, или он действительно считает так, как говорит. Но в любом случае дело плохо…

Через несколько дней, без приключений и казусов, наш самолет приземлился в Москве. Она встретила нас неприветливо. Поздняя осень и ранняя зима находились в слякотном, сером единоборстве. Но возвращение из дальних странствий всегда радовало меня возможностью погрузиться в привычную среду обитания. Правда, порой не удавалось оповестить жену и дочь о дне и времени прилета. Кроме того, я был умудрен горьким опытом длительных задержек рейсов. И, конечно, хотел, чтобы жена меньше волновалась. Поэтому предпочитал появляться неожиданно – как долгожданный глава семьи с кучей экзотических подарков.

В это время самый серьезный сюрприз нам приготовила дочь. Выбор ее, в ходе «естественного отбора», пал на молодого, скромного и застенчивого соискателя руки и сердца по имени Евгений. Менее официально его называли Женей. С виду – рассеянный мыслитель с математическим складом ума. Так, он мог одну ногу обуть в черный, а другую – в коричневый ботинок. А в целом был добрый и вполне здравомыслящий малый.

И вот в начале 1980-х, после Московской олимпиады, наша обожаемая дочь выпорхнула из теплого родительского гнезда. Через год с небольшим молодожены подарили нам бесценное творение в образе внучки. Нарекли ее Машенькой. Это была ни с чем не сравнимая радость собственного продолжения в непрерываемой цепочке человеческого бессмертия.

Появление внучки удачно совпало со строительством кооперативного жилого дома. Он предназначался для заселения исключительно архитекторами. По закону абсурда многие из создателей прекрасных домов были сапожниками без сапог. В Союзе архитекторов мне предложили возглавить строительство в качестве председателя этого кооператива. При моей загруженности «под завязку» – почти нереальная задача! Но иной возможности помочь молодым обрести отдельный семейный очаг я просто не видел. Мой режим еще больше спрессовался в сплошную гонку без промежуточных остановок. Передышка на сон сократилась до предела.

При строительстве дома пришлось столкнуться с многочисленными трудностями и конфликтами. У совершенно нормальных и вполне интеллигентных членов кооператива при неизбежных разногласиях появлялся звериный оскал и раздавались далеко не литературные высказывания. Но нет худа без добра. Закалка, полученная на кооперативном поприще, также помогла мне в будущем…