Клэр Томалин - Жизнь Джейн Остин

Манерность и причуды могут быть средством самозащиты. Как и молчание. Но в случае с Джейн Остин особенно сложно понять, когда она сама хранит молчание по какому-то вопросу, а когда это результат работы ножниц Кассандры. Ее молчание по поводу политики общеизвестно, и принято считать, что оно указывает на согласие с консервативными взглядами ее семьи. Ребенком она накарябала на полях «Истории Англии» Голдсмита [119] Оливер Голдсмит (ок. 1730–1774) — англо-ирландский писатель. Известность ему принес роман «Векфильдский священник», а также пьеса «Ночь ошибок». Его книга «История Англии от ранних времен до смерти Георга II» во времена Остин широко использовалась в школах в качестве учебника истории. Именно ее писательница пародирует в своей «Истории Англии». — Примеч. пер. : «Благородно сказано! Это речь тори!» — но этот боевой клич единственный из известных нам. После смерти Джейн ее племянница Каролина, дочь Джеймса Остина, пытаясь вспомнить, какую точку зрения тетушка высказывала в обществе, не смогла припомнить «ни одного ее слова или выражения» касательно политики. Но даже если писательница и осталась верной тори, ее симпатии не обязательно распространялись на членов парламента от их графства.

Кроме того, политика была мужским делом. Как и охота. Генри Остин доверительно сообщил нам, что любимым поэтом-моралистом его сестры был Каупер и что особенно она любила его поэму «Задание», которую могла цитировать по памяти. Однако она хранила молчание по поводу его отвращения к охоте с ее жестокостью… Впрочем, взывать словами Каупера к братьям и их друзьям, страстным любителям поохотиться, пострелять, затравить дичь, все равно было бы довольно нелепо. Генри не упускал возможности поохотиться, когда находился в Годмершеме. Все сыновья Эдмунда с юности приучались к охоте. Страстными охотниками были и Джеймс с сыном. Так что если Джейн и разделяла чувства Каупера, то вслух этого предпочитала не говорить. В своих письмах она упоминает об охоте в совершенно нейтральном тоне. В «Мэнсфилд-парке» она отправляет Эдварда Бертрама охотиться вместе с Генри Крофордом, а в незаконченном романе «Уотсоны» не без сочувствия пишет о переживаниях десятилетнего Чарльза Блэйка, отправившегося на свою первую охоту. Нет никаких свидетельств того, что Джейн Остин хотя бы раз побывала на празднествах, завершавших в те времена большую охоту. И все же привязанность к братьям если и не пересиливала, то во всяком случае заглушала моралите Каупера.

Права женщин были еще одной темой, по которой она хранила молчание. В 1790-е в обществе немало говорили о «Защите прав женщин» Мэри Уолстонкрафт. Эта книга появилась в 1792 году и произвела фурор. Но уже первая глава никак не могла вызвать симпатий у дочери священника, у которой два брата служили во флоте, а еще один — с 1793-го в милиционном полку. «Защита» начиналась с выпада против монархии, а затем переходила на армию: «регулярная армия несовместима со свободой» — «каждый корпус скован одной деспотической цепью» — «считается, что бедный джентльмен может продвинуться по службе благодаря собственным заслугам, на деле же он становится холуем, паразитом, подлым угодником». Это что касается Генри. Следующим шел флот: «Господа морские офицеры похожи один на другого, только их пороки принимают различные формы… об уме же их и вовсе сказать нечего» — это о Фрэнсисе и Чарльзе. Затем Церковь: «Слепое подчинение, навязанное в колледже в форме веры, учит младшего священника раболепно почитать настоятеля, если он хочет чего-то добиться. Не может быть контраста более разительного, чем холопская зависимость бедного кюре и учтивое высокомерие архиепископа. Пиетет одного и презрение другого делают исполнение каждым из них своих обязанностей одинаково бессмысленным». Это касалось ее отца, ее брата Джеймса, а также половины ее родственников и знакомых.

Разумеется, и речи быть не могло, чтобы она согласилась с подобными утверждениями Уолстонкрафт. Но это на первый взгляд. То, как сама Остин изображала некоторых армейских офицеров или священников, немилосердных, чванливых и льстивых, позволяет предположить, что две писательницы расходились не во всем. Во всяком случае, главное у Уолстонкрафт — аргументы в пользу того, что женщины достойны лучшего образования и более высокого статуса в обществе, — должно было как минимум привлечь внимание Джейн. А тот факт, что у нее имелся экземпляр «Хермспронга» Роберта Бейджа, лишь укрепляет нас в этом предположении. Бейдж был радикалом и «едва ли христианином» (по его собственным словам), открыто заявлявшим о поддержке Уолстонкрафт. Ее требования прав для женщин цитирует и одобряет его герой. Хермспронг, этакий философ-американец, верящий в равенство, искренность и прямоту так же, как и в права женщин, оспаривает все устоявшиеся мнения тори. Он противостоит английской классовой системе, которая воплощена для него в старом греховоднике-пэре с его продажной свитой — священником, адвокатом и любовницей. Основной шарм книги заключается в блистательных остроумных диалогах, большинство из которых герой ведет со своей главной союзницей Марией Флюарт, молодой женщиной, которая обладает независимым умом, бойким язычком и выдающимися умениями по части расстройства планов старого пэра. Когда Хермспронг требует поцелуя и сетует на ее сопротивление, Мария восклицает: «Поцелуй! Боже, я-то думала, судя… по вашему натиску, что вы хотели меня раздеть». Хермспронг и Флюарт используют подобную откровенность как оружие против своих недругов, привыкших к вежливой лжи и светским условностям, — и одерживают победу. В «Чувстве и чувствительности» Остин описывает похожее противостояние, окончившееся, однако, иначе. Никогда не высказываясь публично по поводу положения женщин, в своих книгах она тем не менее настаивает на моральном и интеллектуальном равенстве полов.

Если она и не молчала по вопросам религии, то высказывалась вполголоса. Религия присутствует в ее творчестве, что естественно для дочери священника. Но для Остин религия — это не предмет для сомнений и исследований и не источник удивления или ужаса, как для Джонсона и Босуэлла. Семейные молитвы, проповеди и причастие то и дело упоминаются в ее письмах, но религия (так сказать, по умолчанию) главным образом ассоциируется с благотворительностью, с помощью бедным; это больше общественный, чем духовный, фактор. В ее романах ни одного из героев мы не застаем ни за молитвой, ни в церкви, ни в поисках духовного руководства у священников. Марианна Дэшвуд, в пучине несчастья и раскаяния, говорит о том, что хочет принести обет Богу и станет сдерживать свою любовь к Уиллоби «религией, доводами рассудка, постоянными занятиями», и все же мы не видим ее веры в действии. Определеннее нам показана вера Фанни Прайс, дающая героине силы сопротивляться всему, что кажется ей дурным. Вера также делает ее нетерпимой к грешникам, и она готова отвернуться от них, как мистер Коллинз, рекомендующий Беннетам отвергнуть беспутных Лидию и Уикхема. Как писательница, Остин интересовалась различными религиозными проявлениями и обрядами; по поводу внутренних духовных борений она хранила молчание.