Клэр Томалин - Жизнь Джейн Остин

В августе они поставили «Испорченное дитя» — один из главных «хитов» того времени на лондонской сцене, в котором в главной роли «маленького Пикля» год за годом блистала миссис Джордан [147] Доротея (Дора) Джордан (1761–1816) — знаменитая ирландская и английская актриса, куртизанка, в течение двадцати лет любовница герцога Кларенса, будущего короля Вильгельма IV, от которого у нее было десять детей. — Примеч. пер. . Возможно, еще одна роль для мисс Шарп, которая, как мы видим, ничего не имела против мужских персонажей. Было много танцев и веселья. Однажды вечером Джейн и Элизабет отправились на бал в Кентербери, где должны были встретиться с Генри.

Фанни, конечно, ничего не пишет в своем дневнике о передвижениях войск в Кенте, вызванных новой угрозой вторжения. Это больше беспокоило ее отца и его приятелей-землевладельцев, которые боялись, что солдаты вспугнут дичь. Непонятно, что их пугало сильнее — французская оккупация или нехватка фазанов в лесах. К счастью, этому испытанию они не подверглись. Это была последняя угроза со стороны французов, в конце августа Наполеон свернул Булонский лагерь и решил попытать полководческого счастья в других местах. Эдвард отвез Фанни в Лондон, к Генри и Элизе, где она побывала на театральном вечере и повстречалась с лордом Чарльзом Спенсером на ужине в Олбани. Затем отец с дочерью вернулись в Кент, и все семейство, включая миссис Остин, Джейн и Кассандру, отправилось в Уортинг. Вот такую насыщенную, оживленную и шикарную жизнь вели обитатели Годмершема.

«Полагаю, семи лет достаточно, чтобы изменилась каждая клеточка кожи и каждая мысль в чьей бы то ни было голове», — писала Джейн сестре в том году, размышляя над драмами и потрясениями, что выпали на их долю. Не было нужды говорить, что в эти семь лет они потеряли дом и отца. У Джейн не оставалось никаких брачных перспектив и почти никаких надежд напечатать свои произведения. Не имея ни гроша за душой, она всецело зависела от братьев и должна была принять любые их планы по устройству ее жизни. Но все это не то, о чем пишут в письмах. О таком по возможности стараются вообще не думать.

«Удача вряд ли улыбнется каждому из нас… Но счастье, выпавшее одному, вполне может радовать всех остальных». Эти слова произносит героиня писательницы, Эмма Уотсон, пытаясь делать хорошую мину при плохой игре. Джейн Остин, возможно, хотелось убедить себя в их справедливости или, во всяком случае, поразмыслить на эту тему. Порой семья — источник поддержки, где везучие родственники делятся удачей с остальными, но в плохие времена она может превратиться в западню, из которой хочется вырваться. К такому выводу приходит Эмма Уотсон, к нему пришла и сама Джейн в годы, последовавшие за отцовской смертью. Какое бы счастье ни выпадало братьям Остин, они не спешили делиться им с сестрами.

Вот Джеймс. Ему перешел отцовский приход, и он удобно устроился в Стивентоне вместе с Мэри и тремя детьми, малышом Джеймсом Эдвардом, крошкой Каролиной и Анной, умненькой, чувствительной и страдающей от ощущения, что ею пренебрегает не только мачеха, но и отец. Больше детей у них не было. Джеймс посвящал свое время исполнению церковных обязанностей, охоте (он и сына с малолетства приучил к ней и купил ему пони) и тихому кругу своих светских знакомых, прежде всего регулярным обедам в Вайне у Шутов. Немало сил и времени тратил он на стихотворство. Он писал как забавные стишки для развлечения домочадцев — например, о проступке кошки Тигрицы, укравшей мясо, предназначавшееся на ужин главе семьи, — так и серьезные сочинения, длинные и тоскливые. Но он больше ничего не печатал со времен «Зеваки». Он, безусловно, был одаренным человеком, но не умел правильно распорядиться своими талантами. Его жена вела дом, занималась садом, коровником и птичником, сама правила маленькой коляской и поддерживала добрые отношения с соседями. Один-два раза в год они отправлялись в Бейзингсток посмотреть спектакль или потанцевать на балу. Они всегда были готовы оказать гостеприимство Кассандре и Джейн, но это не снимало напряженности в отношениях между Джеймсом и младшей сестрой.

Джордж, самый невезучий член семьи, все в том же состоянии, по-прежнему жил в деревушке Шерборн со своим дядюшкой Томасом. Одному было уже под сорок, другой приближался к шестидесяти. Джеймс, находившийся неподалеку, должен был приглядывать, все ли у них в порядке, и миссис Остин, если хотела, могла навещать сына и брата, когда гостила у Джеймса. Узнавал ли Джордж свою мать? Если он действительно страдал церебральным параличом, то вполне вероятно, что узнавал, как и других членов семьи. Остины, хоть и заботились, чтобы за Джорджем был хороший уход, в своих письмах о нем не упоминали, в том числе и Джейн.

Как бы в противовес печальной судьбе Джорджа, Эдвард наслаждался всяческим благополучием. Он владел не только Годмершемом с его землями, но и большими имениями в Хэмпшире. Чотон-хаус, возле Олтона, сдавался в аренду, как и усадебный дом в Стивентоне, — там по-прежнему проживало семейство Дигуид. Семье жены Эдварда принадлежали еще несколько замечательных поместий в Кенте, и, кроме того, его состояние должно было умножиться после смерти его благодетельницы миссис Найт. В детях он также был счастлив — в 1806 году у него уже было пятеро сыновей и четыре дочери. Старшие мальчики готовились в Илтамском пансионе к поступлению в Уинчестер, девочки учились дома с гувернантками. Правда, подруга Джейн, мисс Шарп, как раз в начале 1806 года ушла от них, сославшись на слабое здоровье (и тут же устроилась на другую работу). Эдвард мог позволить себе вывозить семью на дорогие морские курорты и в Лондон, где они останавливались на Джермин-стрит [148] Джермин-стрит (Jermyn Street) — улица в центральном Лондоне, рядом с Пикадилли. — Примеч. пер. , обедали с Генри, Элизой и их блистательными светскими друзьями, ходили в театры. Эдварду недоставало воображения, он не слишком интересовался книгами и отвлеченными идеями, зато отличался здравым смыслом, деловитостью, добротой и непосредственностью. Он обожал свою семью и родственников жены, пользовался всякой возможностью доставить им удовольствие и радовался случаю придумать новую поездку или развлечение. Но вот что касалось его сестер… После смерти отца у него и мысли не возникло помочь им и матери обзавестись постоянным жилищем, хотя в распоряжении Эдварда и находилось столько домов… Зато у Элизабет все чаще возникала мысль, что Кассандра должна помогать ей с детьми. Возможно, Кассандра и использовала визиты в Годмершем для того, чтобы намекнуть брату: ей с матерью и сестрой не помешал бы собственный дом. Если так — ей пришлось подсказывать это брату снова и снова.