Борис Федоров - 10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы

Уверен, что В.Черномырдин ничего такого не планировал и, скорее всего, не знал истинной картины. Однако нормального диалога у нас, к сожалению, больше не получалось.

Я много раз пытался поговорить с премьером начистоту, но, видимо, не проявил достаточной настойчивости. Я буквально предлагал ему следующее: «Я готов взять ответственность за все непопулярные меры на себя — только давайте действовать». Мы постоянно говорили о печальном примере И.Силаева, которого никто не помянет добрым словом. Действовало это только на время.

Мне, честно говоря, была совершенно непонятна человеческая позиция В.Черномырдина. Он пять с лишним лет находится у руля правительства, а достижений или зримых результатов не было. Он вынужден работать с множеством неприятных ему людей, непрерывно заниматься вопросами, в которых было трудно разобраться и к которым у него не лежит душа. За бесконечным маневрированием и выживанием исчез, как мне кажется, сам смысл пребывания в правительстве.

При этом у меня не создалось ощущения, что он влюблен во власть ради власти или держится за материальную сторону премьерства. Он всегда относился к людям, в том числе и к поверженным противникам, без злобы и со снисхождением, искал компромиссов. Никто его не мог обвинить в корыстных интересах.

Я пришел во второй раз в правительство в самый разгар очередной конфронтации законодательной и исполнительной ветвей власти. Это уже был гораздо более опытный и злой парламент, руководители которого полностью потеряли свою былую «невинность». Р.Хасбулатов и компания неприкрыто рвались к власти. Весь 1992 год прошел в резких и нередко оскорбительных нападках на правительство («мальчишки в коротких штанишках» и т. д.). Походы министров в Верховный Совет стали напоминать вызовы инквизиции для допросов с пристрастием.

Вначале, умудренный прошлым опытом, я пытался наладить диалог и даже однажды напросился на встречу с лидерами некоторых фракций Верховного Совета (помню, что там сидел, например, «патриот» С.Бабурин) и пытался разъяснить им свою финансово-экономическую политику. Сначала они приняли меня враждебно, но по мере уяснения позиций постепенно оттаяли, и мы расстались довольно доброжелательно. Когда депутат не на трибуне, логика и аргументы иногда действуют. Другое дело, что лишь кратковременно.

Однако один отдельно взятый человек из правительства не может иметь хорошие отношения с парламентом, если этот парламент непрерывно пытается свергнуть Президента и правительство. Постепенно терпение истощалось у всех сторон, роспуск парламента был вполне вероятным еще весной 1993 года. Но тогда до этого дело, слава Богу, не дошло, а победа Президента на референдуме придала исполнительной власти новые силы и энтузиазм.

Однако, как обычно, исполнительная власть не смогла распорядиться плодами победы и начала совершать все новые и новые ошибки (особенно кадровые) и откровенно бездействовать. Это же мы наблюдали в 1998–1999 годах.

Мне становилось очевидным, что никто не хочет вникать в существо экономических вопросов. Общий курс один — политическая конфронтация.

Как пример можно привести вопрос о создании налоговой полиции. А.Починок и С.Шаталов (тогда члены бюджетного комитета, а потом руководители налоговой службы и Минфина) выступали за создание нового ведомства. Я же полагал, что нет никакой необходимости плодить дополнительную бюрократию и нужно лишь иметь соответствующее «силовое» подразделение внутри налоговой инспекции, причем под эгидой Минфина, как это делается во всех цивилизованных странах.

Я пытался аргументировать, но никто ничего в Верховном Совете не слушал. Раздавались лишь выкрики, что Б.Г.Федоров «все гребет под себя». А раз так — то все нужно делать наоборот.

Соответствующую поправку Президента дружно отклонили. Я был этим раздосадован, стал уходить из зала заседаний Верховного Совета, не дожидаясь завершения вопроса. Обсуждать было больше нечего — от Минфина в зале оставался первый заместитель министра С.Дубинин. Это вывело из себя Ю.Воронина, который вел заседание парламента, и он прямо из президиума стал кричать, чтобы я остался в зале.

Он истерично угрожал мне, что будет жаловаться Президенту, Поскольку угрожать мне бесполезно, то я ушел с этого спектакля. После этого Верховный Совет РСФСР вынес постановление рекомендовать Президенту отстранить меня от должности (храню его как реликвию). Вывод: существо дело Верховный Совет не интересовало, главное — доказать, что они самые важные.

Еще более любопытный эпизод вспоминается в связи с другим моим выступлением в парламенте (по бюджетным вопросам). Я решил серьезно подготовиться к этому выступлению на «враждебной территории» и запросил в библиотеке Минфина все, что написано Р.Хасбулатовым или связано с ним.

Получилась небольшая стопка рефератов, книг в соавторстве, брошюр. Творчество члена-корреспондента Академии наук России произвело жалкое впечатление — о науке речь явно не шла. Как я помню, среди всех «трудов» была только одна «самостоятельная» книга — по экономике современной Канады. Я сильно удивился — мой брат, международник! Однако тут же вспомнил: Р.Хасбулатов в английском языке, как известно, не силен и книга может быть лишь компиляцией чужих переводов.

Я сделал нужные выписки из работ, поскольку в них оказалось множество вполне нормальных положений, в том числе с точки зрения «махрового монетаризма».

И вот я в парламенте. К тому времени Р.Хасбулатов уже выработал стиль грубости, откровенного хамства, двусмысленностей в адрес выступающих членов правительства [15] Известно, что Р.Хасбулатов даже назвал М.Тэтчер «заезжей бабёшкой». Я тогда публично принес ей извинения от всех мужчин России. . Я выхожу на трибуну и держу речь в защиту реформ и финансовой стабилизации. В частности, я говорю, что в период бюджетного дефицита любой министр финансов обязан либо увеличить доходы, либо сократить расходы, чтобы не допустить рост инфляции (весьма актуально для Е.Примакова и С.Степашина в 1999 году).

Затем я делаю паузу и, глядя в зал, спокойно говорю: «Так писал известный экономист Руслан Имранович Хасбулатов в своей книге „Экономика современной Канады“ в 1979 году на странице такой-то. Я с ним абсолютно согласен по всем вопросам».

Эффект от такого заявления был внушительным, и Р.Хасбулатов решился пустить пару колкостей мне в спину, лишь когда я уже сошел с трибуны и не мог ему ответить без микрофона на весь зал.

Разумеется, приведенные слова не имеют отношения к собственным убеждениям Р.Хасбулатова — он просто аккуратно переписывал чужие мысли из чужих книг. Так всегда работали многие так называемые «ученые» в сфере общественных наук в СССР.