Борис Федоров - 10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы

Самое любопытное заключается в том, что на меня летом 1998 года ни один из олигархов не пытался оказывать серьезного давления и отношения у нас были весьма ровные и даже дружеские. Как мне кажется, я лучше иных понимал менталитет крупных бизнесменов, а некоторые из них понимали ситуацию в стране лучше, чем многие министры. С крупным бизнесом можно и нужно сотрудничать, но государственные интересы должны преобладать.

Во второй половине дня 17 августа 1998 года меня вызвали к С.Кириенко. Он был абсолютно спокоен и обедал у себя в комнате отдыха. Присутствовал Б.Немцов. Мне сказали, что только что решено сделать меня вице-премьером по финансовой и экономической политике. Было ясно, что корабль тонет и все может закончиться в любую минуту. Однако я не люблю отступать и потому согласился, лишь попросив временно сохранить за мной Госналогслужбу.

Так внезапно я стал ответственным за разгребание проблем, созданных до меня совсем другими людьми. Не в первый и, скорее всего, не в последний раз. Когда становится особенно плохо, обо мне всегда вспоминают.

Самой горящей проблемой было урегулирование проблемы ГКО. М.Задорнов уверенно говорил о том, что в среду надо объявлять условия реструктуризации ГКО. Я спросил его, кто готовил эти условия, какие юристы и международные финансовые эксперты-банкиры участвовали, чтобы просчитать все юридически и финансовые последствия для страны.

М.Задорнов отвечает: «Нам не нужны западные консультанты. Они ничего не понимают». У меня уже не осталось сомнений в некомпетентности М.Задорнова, его потолок — начальник бюджетного управления. Именно поэтому он пришелся ко двору в правительстве Маслюкова-Кулика и всегда будет нужен тем премьерам, которые ищут «гибких» министров.

Пораженный таким непрофессионализмом и некомпетентностью, я не ожидал, что в 1998 году мы все еще находимся на уровне сознания 1990 года. Россия живет не в изолированном мире, и не понимать, что любые наши действия могут иметь далеко идущие международные последствия, было верхом ограниченности. Что завтра сделает какой-нибудь судья в Нью-Йорке или Лондоне? Какие последствия отказа от уплаты долгов будут иметь наши финансы и репутация страны?

Поэтому я настоял на том, чтобы к процессу подготовки решения по реструктуризации ГКО были привлечены официальные международные советники правительства и Минфина — юридическая фирма «Клири Готлиб» и инвестиционный банк «Варбург». Кроме того, мы пригласили немецкий «Дойче банк» и инвестиционный банк «Дж. П.Морган», представляющие европейских и американских инвесторов. Репутация России уже слишком сильно пострадала, и новых ошибок допускать было нельзя.

Мы быстро разработали систему, которая была, по крайней мере, достаточно профессиональной и цивилизованной. Большую роль в подготовке предложений по реструктуризации ГКО (нашего внутреннего долга) сыграли наши иностранные советники, заместители министра финансов М.Касьянов и О.Вьюгин, некоторые сотрудники Минфина и Центрального банка. Руководство Центробанка в лице С.Алексашенко после 17 августа 1998 года саботировало все, что можно.

Система была согласована и превращена в постановление правительства (25 августа 1998 года). Суть схемы заключалась в трансформации обязательств по ГКО в новые рублевые бумаги и частично в долларовые инструменты. При этом снижались расходы на обслуживание долга в первые годы. Схема предполагала спасение примерно 15 процентов от реально вложенных денег всех инвесторов (к весне 1999 года речь стала идти о спасении 2 процентов от вложенного капитала!). Мы настояли тогда на равном отношении ко всем инвесторам.

Почему инвесторам не было предложено больше? Причин несколько. Мы были связаны, во-первых, заявлением правительства, а во-вторых, пустым бюджетом и непосильным внешним долгом. Некоторые авторы заявления 17 августа 1998 года из Минфина и Центробанка вообще предполагали прежде всего «кинуть» по полной программе иностранных инвесторов и лишь кое-что дать внутренним. Цинизм и недальновидность такой позиции поражали.

Кроме того, существовала официальная позиция МВФ, который обращал внимание только на бюджет и тоже считал возможным «прокатить» всех инвесторов. В МВФ вообще к инвесторам относятся как к не заслуживающим уважения спекулянтам. В этом смысле весьма справедливы упреки МВФ в излишне «узком» подходе к проблемам без достаточного анализа совокупности элементов экономической ситуации.

Если бы я не был связан заявлением правительства, то мой план был бы, наверное, иным. Можно было предложить, в частности, следующее. Первое: конверсия всего долга ГКО в доллары по курсу, например, на 14 августа 1998 года. Второе: начисление на эти суммы очень небольших процентов (на уровне инфляции США). При этом дается 5 лет льготного периода, когда ничего не выплачивается, а в дальнейшем погашение основной суммы долга идет 10 лет по возрастающему графику (5 процентов в первый Год, 7,5 — во второй год и т. д.).

Либо нужно было решать вопрос об основной сумме долга по ГКО в рамках общих переговоров с иностранными кредиторами по внешнему долгу. Одновременно должна проводиться реструктуризация основной части внешнего долга. Любопытно, что о российских инвесторах в ГКО к тому времени просто забыли.

Понятно, что в рамках правительства С.Кириенко этот подход был практически невозможен [28] Прежде всего потому, что МВФ уже одобрил принятые меры. . Тем более что скоро это правительство пало. К концу недели стало ясно, что позиции С.Кириенко слабеют, что окружение Президента больше на него «не ставит». Те олигархи, которым всегда не нравились С.Кириенко и Б.Немцов, активно лоббировали В.Черномырдина в качестве кандидата на должность премьер-министра.

Буквально за день до отставки С.Кириенко, я напросился к нему на встречу и снова побывал на премьерской даче. Я пытался изложить радикальные предложения, которые, на мой взгляд, могли бы еще спасти ситуацию. Он слушал с видимым интересом, но, похоже, уже не верил, что у возглавляемого им правительства есть какие-то шансы.

В то воскресенье я был с друзьями на ужине, когда мне позвонили и сказали, что С.Кириенко уволен указом Президента, а исполняющим обязанности премьера назначен В.Черномырдин. Через некоторое время телефон снова зазвонил. Меня соединили с В. Черномырдиным. Он доброжелательным тоном попросил меня уже на следующий день доложить обстановку.

Назначение В.Черномырдина исполняющим обязанности премьер-министра для меня было неожиданным и вызвало грустные размышления. У меня были основания думать, что после жесточайшей критики (признаю: с многочисленными перехлестами) премьер-министра в 1995 году мне будет трудно рассчитывать на его хорошее отношение. Однако все было совсем по-другому.