Андрей Танасейчук - Эдгар По. Сумрачный гений

Что же касается «другой» — тут тоже не все просто. В своем увлечении поэтом миссис Осгуд — во всяком случае, в глазах «общества» — явно перешла границы благопристойности. Слишком откровенно демонстрировала она свои чувства. И для досужих сплетниц (к тому же соперниц!) совершенно не важно было, чем они на самом деле вызваны — самим поэтом или его поэзией. К тому же до По мимолетным предметом увлекающейся Фанни был Руфус Грисуолд. И он, конечно, не мог простить ни «ветреную» поэтессу, ни тем более своего заклятого друга. А поскольку интриганом он был изрядным, то с удовольствием смаковал слухи и вместе с Бетти Эллет и другими обиженными кумушками распускал сплетни о романтических отношениях между По и миссис Осгуд.

Искры пересудов — то разгораясь, то затухая — тлели всю вторую половину 1845-го — первые месяцы 1846 года. Выступление По 14 февраля 1846 года в литературном салоне мисс Смит с чтением стихотворения на День святого Валентина, адресованного «другу сердца», видимо, стало «последней каплей». Скандал разразился.

Элизабет Эллет решила нанести удар поэту и сопернице в наиболее уязвимое место и пришла с визитом к Вирджинии. Однако известие об отношениях не оказало того эффекта, на который рассчитывала интриганка. Простодушная Вирджиния не только не видела в дружбе ее Эдди с миссис Осгуд ничего предосудительного, но даже поделилась собственными приятными воспоминаниями о посещениях их дома милой дамой. Она рассказала, что и сама нередко приглашала ее, переписывалась с ней, и даже принесла и показала ей письма Осгуд, которые, оказывается (о ужас!), поэт не только не скрывал от своей жены, но, похоже, даже читал их ей.

Горя праведным гневом, госпожа Эллет, в нужном ключе интерпретировав историю, поделилась ею со старшими подругами — мисс Смит и премудрой Маргарет Фуллер. Те признали, что письма необходимо вернуть автору, связались с Фрэнсис и посоветовали ей сделать это. Фанни обратилась к По и попросила возвратить письма. Поэту не составило труда узнать, кто стал инициатором демарша. Письма он вернул, но, конечно, возмутился вмешательством в его личную жизнь и не преминул при свидетелях язвительно напомнить миссис Эллет, что и она «заражена зудом переписки». И посоветовал ей самой «получше следить за своими собственными письмами». И действительно, в одном из двух дошедших до наших дней писем мадам Эллет (от 15 декабря 1845 года) содержится приписка, компрометирующая ее: «У меня есть для вас письмо. Не будете ли вы любезны зайти и взять его сегодня вечером после семи часов».

А ниже — стихотворение из трех строк:

Конечно, каждый волен трактовать приведенные строки в «меру своей испорченности». Но, согласитесь, приглашать постороннего мужчину в дом… и ближе к ночи… По меркам того времени — не самых свободных нравов — приглашение можно истолковать определенным образом. К тому же никакого «письма», похоже, не было. А если и было, то автором его, скорее всего, являлась сама миссис Эллет.

Правда, По не явился. Вероятно, намек он не понял. Тем более что и приписка, и стихотворные строки были написаны влюбленной мадам по-немецки. Благодаря прекрасному образованию немецким она владела свободно. А вот поэт в этом языке, как известно, был, увы, не силен. Жаль, что та, в чьем сердце он посеял бурю, этого не знала. Могла бы выразиться и яснее.

Вслед за тем поэт собрал письма Эллет и отослал их ей. Но того самого письма среди них не было! И это серьезно ее встревожило. Она обратилась за помощью к брату. Брат, Уильям Льюммис, был человек военный (полковник!), прямой, к тому же ожидал отправки в действующую армию (американо-мексиканская война уже шла). Он потребовал вернуть все письма сестры. В противном случае обещал пристрелить поэта. По отвечал, что отправил все письма. Полковник утверждал, что он нагло лжет. Дошло не только до взаимных оскорблений, но и до потасовки. В общем, сцена получилась донельзя некрасивая и нервная.

Самое грустное, что все это происходило на глазах по-детски чувствительной Вирджинии. Волноваться ей было совершенно нельзя, и эта ссора, возможно, оказалась для нее фатальной. К тому же прискорбный инцидент не исчерпал ситуацию: миссис Эллет, так и не получив компрометирующего послания, принялась засыпать несчастную женщину анонимными письмами, в которых обливала грязью ее мужа, Фанни, их отношения и даже утверждала, что недавно родившийся третий ребенок миссис Осгуд — плод преступной связи [336] Ребенок (это была девочка, ее назвали Фанни Фэй) родился в последних числах июня 1846 года и прожил недолго — умер в октябре того же года. Как ни привлекательна эта версия, она не находит (и не может найти) подтверждения. Даже автор самой скандальной биографии поэта последних лет К. Силвермэн эту версию опровергает. См.: Silverman К. Edgar A. Poe: Mournful and Never-Ending Remembrance. N. Y., 1991. P. 290. . Впоследствии По — что это: реальность или самовнушение? — утверждал: «Она [миссис Эллет] постоянно терзала мою бедную Вирджинию своими анонимными письмами. На смертном одре жена призналась, что миссис Э. стала ее убийцей» [337] Из письма По Саре Э. Уитмен от 24 ноября 1848 года. .

Не оставила интриганка в покое и семью Осгуд. Только после того как супруг Фанни в июле 1846 года потребовал публичного извинения перед супругой (иначе он возбудит дело о клевете), Эллет успокоилась. И даже извинилась.

А Фрэнсис Осгуд покинула Нью-Йорк. И больше с Эдгаром По никогда не встречалась. Никаких отношений — ни эпистолярных, ни поэтических — они уже не поддерживали.

Впрочем, сплетни не смолкали и после смерти поэта. Миссис Осгуд даже возмущалась:

«Это так жестоко, потому что я была единственной из всех этих литературных дам, кто специально не искал с ним [По] знакомства, — миссис Эллет сама упрашивала меня представить ее и повсюду его преследовала, мисс Линч умоляла меня привести его к ней и посылала приглашения на дом, миссис Уитмен засыпала его валентинками и письмами задолго до того, как он свел с ней личное знакомство; да и все другие — слали ему стихи и письма, — слишком жестоко, что теперь, после его смерти, я оказалась единственной жертвой…» [338] Цит. по: Myers J. Edgar Allan Poe. His Life and Legacy. N. Y., 1992. P. 193.

К сожалению, это еще не конец истории.

После бурного объяснения с мистером Льюммисом, видя, как тяжело переживает инцидент несчастная Вирджиния, По впал в неистовство и решил сам… застрелить полковника. Он бросился вон из квартиры и помчался к Томасу Инглишу. Хотя с тем у него были натянутые (если не враждебные) отношения, он почему-то направился именно к нему, ворвался в дом и потребовал дать ему пистолет. Инглиш пистолета не дал, но попытался остановить поэта и выяснить, в чем дело и что привело его в такое состояние. Успокоить По ему не удалось. Более того, они даже подрались. Поэт покинул Инглиша и — вероятно, какое-то время «бродил по улицам… бормоча невнятные проклятия… отчаянно жестикулируя и обращая речи к неведомым духам…». А потом… прибег к самому верному средству — бутылке.