Андрей Танасейчук - Эдгар По. Сумрачный гений

Поэтому, завершив многолетнюю политическую карьеру и поселившись в своем виргинском имении Монтичелло, поблизости от городка Шарлоттсвилл, он решил оставшиеся годы посвятить воплощению этого замысла. Несмотря на изрядное сопротивление консервативно-клерикальных кругов, ему удалось «заразить» своей идеей власти штата, найти сторонников на федеральном уровне и в Европе (это была огромная работа — отстаивая свою идею, Джефферсон написал тысячи писем). Он собирал пожертвования, создал специальный Фонд для нужд просвещения, который аккумулировал необходимые средства. В конце концов усилия увенчались успехом: в 1817 году в фундамент главного здания был заложен первый камень — строительство началось, а сам Джефферсон стал первым ректором университета.

«Мудрец из Монтичелло» (как называл Джефферсона Дж. Адамс — политический соперник и коллега, второй президент США) принимал самое непосредственное участие в выборе места для «виргинских Афин» и даже проектировании. Потому и располагается университет в весьма живописной местности, и построен в несколько старомодном стиле ампир: с многочисленными колоннадами, галереями, портиками, куполами, ротондами. Стараниями Джефферсона в новое учебное заведение приглашали лучших профессоров Европы. Он был стар и спешил увидеть результат своих грандиозных усилий: хотя строительство еще продолжалось (в 1826 году в одном из писем опекуну Э. По упоминает о незавершенных строительных работах), 7 марта 1825 года университет распахнул двери перед первыми студентами.

Несомненно, многие идеи «великого старца» по поводу устройства университетского образования были передовыми. В то же время его воззрения, повторим, были утопичны, и особенно это касалось представлений о человеческой натуре. Он создал то, что мы называем «инфраструктурой» (университетский комплекс с учебными и жилыми помещениями — кампусом), сформировал библиотеку, нанял лучших учителей, разработал программы, сочинил устав и считал, что этого достаточно. Он полагал, что совести («нравственное чувство» он видел врожденным) и сознания студентов (которое он и намеревался развить) довольно для того, чтобы его детище нормально функционировало и установленные порядки соблюдались. Стоит ли говорить, что в своих представлениях он сильно заблуждался. Его студентами стала молодежь из «хороших семей» (не забудем: учеба в университете — дорогое удовольствие!) — сыновья плантаторов-рабовладельцев, торговцев, политиков. Сие, как мы понимаем, совершенно не предполагало «благонравности» воспитанников. Скорее наоборот, ведь это были отпрыски людей нередко грубых, порой жестоких, часто склонных к пороку, властных и очень амбициозных. Естественно, все эти качества они не просто «принесли с собой», они оказались помножены на молодость и отсутствие должного контроля.

Так что миссис Аллан беспокоилась не зря. Женской своей природой она ощущала угрозу тому, кого любила. Конечно, несчастливую судьбу Эдгара По-студента нельзя объяснить только пагубным влиянием окружения. Были и другие причины. И о них речь впереди.

Итак, в феврале 1826 года Эдгар А. По стал одним из тех 177 молодых джентльменов-южан, что записались в число студентов первого на Юге университета.

В наши дни общим местом стали сетования на неэффективность высшего образования. Что и учат-де не так и не тому, что современному обществу на самом деле нужно. А необходимы ему специалисты, обладающие навыками выполнения совершенно конкретных действий. Например, правильно забить определенного типа сваю в конкретный грунт. Или владеть такими-то и такими-то программами и живенько начислить зарплату такому-то числу служащих. Нимало не смущаясь тем, что и грунты бывают разными и не всегда надо забивать в них сваи, да и программы меняются, как и сферы деятельности. Во все времена университетское образование предполагало прежде всего развитие, а не научение конкретному набору действий. Помните, что думал по этому поводу Джефферсон? Университет призван «развивать способности молодежи к самостоятельному суждению, расширять ее кругозор и формировать у нее привычку к размышлению и правильным поступкам», а не выполнять определенный набор действий, желательных работодателю. Поскольку, если ты умеешь мыслить и научился учиться, любым действиям ты обучишься.

Хотя тезис этот не очень понятен современному властному (особенно российскому) ареопагу, его истинность была очевидна «мудрецу из Монтичелло». В соответствии с этим учебный процесс в своем заведении он разделил на два этапа. Первый (он составлял примерно два года) имел гуманитарный уклон и своей целью ставил так называемое общее образование (по сути, учил учиться). Студенты записывались на курсы каких-либо профессоров (в сфере новых и древних языков, литературы, истории, математики и т. п.), посещали занятия, слушали лекции, выполняли задания. Второй этап (еще два года) предполагал уже некоторую специализацию. В то время когда учился поэт, никто из студентов, разумеется, еще «не добрался» до второго этапа, но предполагалось, что он сможет специализироваться в области философии, политических наук, ботаники, архитектуры и астрономии. Никаких религиозных, как, впрочем, и сугубо прикладных — инженерных, — дисциплин в университете Джефферсона не было.

Хорошо известно, что Эдгар По предполагал провести в Шарлоттсвилле два года и получить «общее образование». Во всяком случае, таковы были ближайшие планы — они обсуждались в семье и, в частности, с мистером Алланом. Вполне возможно, что сам поэт мог мечтать и о «полном образовании» (в те годы это была редкость), но никаких разговоров в доме по этому поводу не вели.

Учитывая очевидные способности молодого человека к словесности, предполагалось, что он выберет древние и новые языки. Опекун хотел, чтобы пасынок изучал еще и математику. Чем он руководствовался — способностями Эдгара к точной науке или имел в виду некие грядущие перспективы, — неизвестно.

Студент По числился под номером 136 в матрикуле вновь записавшихся в феврале 1826 года. Большинство из них выбрали по три курса для обучения — такова была обычная студенческая практика тех лет. Эдгар выбрал только два: классическую филологию (латынь и греческий) и современные языки (французский, итальянский и испанский).

Не следует в данном обстоятельстве видеть свидетельство лености нашего героя. Причина этого самоограничения крылась в другом — в материальной составляющей его жизни. Понятно, что пребывание в университете требовало денег, и немалых. Позднее, в письме от 3 января 1831 года, адресованном опекуну, поэт вносит ясность в этот вопрос:

«Минимальные расходы для существования в университете составляли никак не меньше 350 долларов в год. Вы отправили меня с суммой в 110 долларов. Из них 50 долларов я был должен внести немедленно — за содержание. Еще 60 долларов необходимо было заплатить за учебу у двух профессоров. И Вы не преминули упрекнуть меня в том, что я ограничился двумя курсами и не взял третий. Затем нужно было внести еще 15 долларов за аренду квартиры — напомню, что все это необходимо было платить вперед из тех 110, что у меня имелось, — а еще 12 долларов за постель, да еще 12 долларов за мебель. Мне, конечно, пришлось взять взаймы — а это против традиций, — и в глазах окружающих я немедленно превратился в попрошайку. Вы, должно быть, помните, что неделю спустя после моего приезда я написал Вам и попросил прислать немного денег и книг. Вы ответили в совершенно оскорбительном тоне. Если бы я действительно был самым распоследним негодяем, Вы не могли бы написать обиднее. Но и в таком случае мне никак не удалось бы заплатить 150 долларов из тех 110, что у меня имелись. Следуя Вашему настоянию, я вложил в письмо подробный отчет о своих тратах — и они составили 149 долларов. Чтобы свести доходы с расходами, мне необходимы были еще 39 долларов. Вы выслали мне 40 долларов, оставив 1 доллар на карманные расходы. Через некоторое время я получил посылку с книгами, в которой, среди прочих, обнаружил „Жиль Блаза“ [44] «Жиль Блаз» — плутовской роман французского писателя Алена Рене Лесажа (1688–1747): «История Жиль Блаза из Сантильяны» (1736). и Кембриджский учебник математики в двух томах, в коем я совершенно не нуждался, поскольку не имел намерения посещать занятия по математике. Но я нуждался в книгах, поскольку хотел учиться, — и вынужден был приобретать их в кредит (выделено Э. По. — А. Т.)… А еще я был обязан нанять слугу, покупать дрова, платить прачке и совершать тысячи других мелких трат».