Николай Непомнящий - Великие пророки современности

Вторично имя Сталина встречается в записи 11 июля 1941 г. Лева пишет: «За эти дни много кое-чего произошло. Третьего числа рано утром мы с мамой слышали выступление Сталина по радио. Безусловно, это выступление войдет в историю, т. к. в нем наш вождь дал правдивую характеристику нашей политики и дал понятие о первых днях войны. Оказывается, мы уже успели потерять западные области Украины и Белоруссии, всю Литву, часть Латвии и в т. ч. такие центры, как Львов, Вильно, Каунас. Сталин сказал, что резервы фашистской армии иссякают, что германские войска несут колоссальные потери, а главные силы Красной армии только начинают вступать в бой».

К сказанному добавим, что в довоенные годы имя Сталина вовсе не было столь популярным (хотя его старались и тогда таким сделать), а частота и интенсивность его упоминания и применение превосходных степеней эпитетов стала нарастать лишь во второй половине войны, достигнув апофеоза в начале пятидесятых годов.

Пожалуй, следует обратить внимание на то, что и в приведенном отрывке аналитичность разума и восприятия Левы почему-то не проявились.

«Будь героем! Плакат В. Корецкого

Сомнения Левы оправдались. Он не дожил до тех дней, которые столь страстно желал увидеть. Он был убит под Тулой 25 июня 1943 г. По сию пору Миша Коршунов смущенно и с болью вспоминает, как он написал Леве о своем добровольном уходе в армию. Он полагает, что именно это письмо решило дело и побудило болезненного Леву, с плохим слухом, зрением, больного легочным туберкулезом и делавшего пневмоторакс, с плоскостопием, также искать и найти наконец пути в армию!

Эта тягостная мысль неотступна. Особенно потому, что Лева был человеком исключительным, незаурядным, притягательная сила его в полной мере известна только тем, кто его близко знал.

Теперь мы можем судить обо всем этом лишь косвенно, по нескольким тетрадям его дневника, до нас дошедшим — писания удивительного, загадочного, чарующего и влекущего к себе каждого, кто прочел хоть несколько строк из него.

Об исключительности Левы говорит и страстная убежденность его друзей в том, что знакомство с ним способствовало формированию их характеров, интересов, привычек, выявлению склонностей и талантов, оттачиванию их до высокого мастерства. Лева был всеобщим недосягаемым кумиром, образцом, эталоном, идеалом, к которому не без пользы для себя все они стремились, включая Юрия Валентиновича Трифонова.

Это же видно и в благоговейном отношении Михаила Коршунова и его жены Вики к тому, что у них хранится от Левы: красочной открытке ко дню выборов в Верховный Совет РСФСР — 26 июня 1938 г., адресованной маме в город Сталино до востребования из подмосковного Звенигорода, со странной, пока не расшифрованной надписью-просьбой-напоминанием: «Тщательно сохрани эту открытку!» Хотя она отнюдь не является шедевром полиграфического искусства и представляет собой стандартное «художество» тех лет. Что в ней особенного? По исполнению — ничего. Текст, написанный Левой, банален. В живописи Лева знал толк, сам недурно писал и рисовал, обладал художественным вкусом, и сомнительными достоинствами открытки его прельстить было трудно. Почему же ее следует тщательно хранить? Ответа на этот вопрос пока нет. Единственная странность может быть усмотрена в почти точном совпадении дат — день выборов — 26 июня 1938 г. День гибели Левы — 25 июня 1943 г. Через пять лет без одного дня (если верить справке военкомата). Но кто может гарантировать, что дата смерти верна? С другой стороны, все это может быть высосано из пальца… Возможно, чистое совпадение… Кто теперь знает?

В числе реликвий, связанных с именем или жизнью Левы, маленькая фотография с надписью на обороте: «Дорогому Мишке от Левы. 19 августа 1942 года» — последняя известная фотография этого уникального юноши. Вот малоформатная любительская фотография — Лева и Миша на ВСХВ (ВДНХ). В руке Левы, как обычно, свернутая в трубочку тетрадь для записей и зарисовок увиденного. Надо сказать, Лева прекрасно рисовал — ряд его картин недавно был вывезен из СССР в Австралию. К тому же он был, как мы уже писали, чрезвычайно музыкален, число его талантов просто безгранично.

Таково, видимо, свойство исключительных личностей — насыщать притягательной силой все их окружающее, к ним причастное.

Кроме приведенных выше строк дневника, есть и другие, которые также хочется привести и рассмотреть. Следует сказать, что не все в нем равноценно в части соответствия реальному будущему. Но из песни слова не выкинешь, а приведение этих мест, надеюсь, позволит глубже оценить (а может быть, и понять!) талант Левы.

Миша Коршунов — школьный друг Левы, ныне детский писатель.

Но есть у него и мечта. Дело в том, что Лева писал научно-фантастический роман о любимом им Марсе под названием «Полет на красную звезду». Ежедневно в 5 часов он приходил к Коршуновым и читал очередную написанную им главу. Роман этот, как и многие другие записи Левы, пока не найден. Миша тешит себя мыслью восстановить его по памяти, реставрировать, издать.

Судьба части Левиных писаний — недостающих тетрадей дневника, романов — неведома. Они исчезли из старенького дивана московской квартиры, когда семья находилась в эвакуации в Зеле-нодольске. Однако и содержание оставшихся крох столь необычно, что прочитавший их человек не может перевести дух, надолго сохраняет память о Леве!

Дневник продолжает поражать… Поражает запись, сделанная в нем на исходе 1940 г., никакого отношения к войне не имеющая.

«27 декабря. Сегодня мы снова собрались после уроков в комсомольской комнатушке, и, пока я делал заголовок II номера газеты, Сухарева написала краткий текст I. Возились мы часов до пяти. Азаров что-то священнодействовал у стола, а Борька бездельничал и воодушевлял нас стихами.

— Мы здесь такую волынку накрутили, — сказал я, рассматривая 1-ую газету, — что с таким же успехом могли бы обещать ребятам организованного нами полета на Марс к Новому году!

— Вот-вот! Именно! — согласился Азаров. Если бы осталось место, мы могли бы об этом написать…

…Только потом добавить, — продолжал я, — что ввиду отсутствия эстакад и гремучего пороха этот полет отменяется и ожидается в 1969 г. в Америке!»

В приведенном здесь со стенографической точностью, свойственной Леве, банальном разговоре школьников, занятых выполнением общественных дел, поражают странно совпадающие с последующей реальностью детали.