Николай Непомнящий - Великие пророки современности

Я всегда с мрачным настроением думал о неизбежной нашей схватке с фашизмом, т. к. знал, что в ходе войны обычная ее так называемая „физическая" фаза обязательно перейдет в свирепые, нечеловеческие формы — фазы „химической" войны и войны „бактериологической".

В доказательство этого я могу напомнить Женевскую конференцию 19… (цифры пропущены в тексте. — Ред.), на которой все страны мира даже такие незаконные этапы жизни человека, как война, и те решили вставить в рамки законов, где отвергались в войне применения химии и пыток военнопленных.

Воюя между собой или с нами, капиталистические страны, я думаю, придерживались бы этих законов, но то, что фашистское государство в борьбе с нами как с социалистическим или, вернее, — с коммунистическим государством будет обходить эти правила, я в этом уверен.

Короче говоря, нашей стране (кто знает? — может быть, и мне лично) придется испытать действие отравляющих веществ и эпидемий чумы или холеры…

Вообще, можно сказать, что если немцы имеют головы, то они, вообще, не должны бы применять эти жестокие две формы войны, как химическая и бактериологическая, ибо это — палки о двух концах, особенно последняя, ибо и отравляющие вещества и эпидемии острозаразных болезней вполне легко могут захватить и тех, кто их привел в действие. Так что здесь требуется дьявольская осторожность, особенно при применении бактериологии.

Очень прискорбно видеть, что в данное время силы науки работают на уничтожение человека, а не для завоевания побед над природой.

Но уж когда будет разбит последний реакционный притон на Земле, тогда воображаю, как заживет человечество! Хотелось бы и мне, черт возьми, дожить до этих времен. Коммунизм — великолепное слово! Как оно замечательно звучит рядом с именем Ленина! И когда поставишь рядом с образом Ленина палача Гитлера… Боже! Разве возможно сравнение? Это же безграничные противоположности: светлый ум Ленина и какая-то жалкая злобная мразь, напоминающая… да разве Гитлер может что-нибудь напоминать? Самая презренная тварь на Земле способна казаться ангелом, находясь рядом с этим отпрыском человеческого общества.

Как бы я желал, чтобы Ленин сейчас воскрес!.. Эх! Если бы он жил! Как бы я хотел, чтобы эти звери-фашисты в войне с нами почувствовали на своих шкурах светлый гений нашего Ильича. Уж тогда бы они сполна почувствовали бы, на что способен русский народ».

В приведенном фрагменте дневника следует, видимо, прокомментировать лишь некоторые, наиболее интересные, яркие, примечательные высказывания Левы, имеющие прогностический смысл или странный характер предчувствия.

Здесь, пожалуй, узловыми являются такие.

Довольно ироническое упоминание «Пакта о дружбе России с германскими деспотами»… Объяснение непримиримости позиций Германии и СССР их идеологическим противостоянием, антипод-ством идеологий, приводящим к непримиримому характеру войны не на жизнь, а на смерть.

Следующая узловая точка — абсолютная убежденность в единственно возможном исходе войны — победе СССР.

Интересно также указание на вероятный характер столкновения СССР и Америки после войны, носящего, однако, все же не неизбежный, а, скорее, проблематичный характер. Пока успешно обойденный нами момент, наступивший через много лет после гибели Левы Федотова.

Серьезны опасения в переходе начавшейся войны из фазы «физической» в фазы химической или бактериологической войны.

Любопытен также все же сбывшийся, к несчастью, оправдавшийся в жизни и дважды звучавший в приведенном фрагменте момент сомнения в личной возможности Левы пережить некоторые события в будущем Родины, точнее — дожить до них!

Еще одна нота — скорбное сетование на то, что «в данное время силы науки работают на уничтожение человека…»: в чем мир убедился через четыре года после того, как эта запись была сделана в дневнике. Хотя здесь, конечно, возможна случайность. Однако вспомните высказывание Левы о том, что, вероятно, немцы обладают неким новым и многообещающим средством ведения войны…

Ну и последнее сбывшееся: желание Левы, чтобы «звери-фашисты» в войне с нами почувствовали, на что способен русский народ! Это его страстное желание народы Советской России воплотили в жизнь.

Было бы неправильно, очевидно, не привести в работе двукратное упоминание Левой имени Сталина в дошедших до нас четырех известных ныне тетрадях Дневника. Записи эти довольно неприметны, обыденны, будничны и лишены пророческого содержания. Однако они могут быть полезны для восприятия и понимания взаимоотношений Левы с окружавшей его жизнью.

Иосиф Сталин

Первая запись относится к 1 июля 1941 г. Ночь с 30 июня на 1 июля Лева Федотов вместе с неразлучным другом Мишей Коршуновым провели на дежурстве в канцелярии школы № 19, расположенной на набережной Москвы-реки, напротив Кремля. Не зажигая света, друзья сидели перед распахнутым окном, смотрели на темную громаду Кремля, на реку, по которой проплывали баржи и пароходы, на затихшую и обезлюдевшую в связи с комендантским часом Москву военного времени. Разговор, естественно, шел о войне — тема эта была в то время доминантной.

Интересно, что именно в записи от 1 июля, сделанной Левой по возвращении с дежурства домой, имя Сталина упоминается без какого-либо восторга, ликования, сочетается с некоторой тревогой, возникшей у Левы в связи с известием о создании 30 июня 1941 г. под председательством И. В. Сталина Государственного Комитета Обороны (ГКО). Вот фрагмент записи: «1 июля. В 8-м часу утра нас сменили, и мы отправились домой. Ярко-оранжевое солнце заливало просыпавшийся город своими утренними лучами. На противоположном берегу Москвы-реки величественный Кремль, озаренный утренним светилом, представлял из себя прекрасное зрелище, и, глядя на него, казалось, что это летнее утро во много раз чудеснее, чем на самом деле.

— Сейчас Кремль живет, — сказал я, — а ночью он — словно вымерший. То ли дело до войны: он весь был освещен, звезды горели, почти все окна светились, а теперь этого нет.

— Все это будет, — проговорил Мишка, — только не скоро. Газеты сегодня оповестили о начале нового этапа войны: с сегодняшнего дня начал работу так называемый „Комитет Обороны" под главенством Сталина, и все руководство страной и армией отдавалось этому новому органу нашей власти.

Это известие вселило в меня тревогу; не знаю почему, но мне казалось, что положительные дела на фронте упорно не поворачиваются к нам своим лицом…

Мало того, что известие не подняло настроение Левы, не воодушевило его. Он почувствовал тревогу… Я думаю, что слова эти не нужно интерпретировать. Сочтем целесообразным в данном случае ограничиться фиксацией двух фактов обращения Левы к этому имени без попытки их толкования, отметив обыденность этих строк дневника.