Николай Непомнящий - Великие пророки современности

16 июля под председательством Гитлера состоялось заседание военных и гражданских руководителей Германии, на котором в связи с тем, что с СССР покончено, как считалось, обсуждались конкретные вопросы присоединения к Третьему Рейху советских территорий — Украины, Прибалтики, Крыма и других районов. Были назначены и губернаторы этих районов…

Конечно, можно сказать, что все сообщенное здесь лишь подтверждает тезис о том, что-де человеку свойственно ошибаться! Но как же получилось, что профессиональные военные, руководители крупных государств (Сталин и Гитлер), чиновники государственных аппаратов названных стран раз за разом ошибались, а безусый школьник Лева Федотов практически во всем был загодя безупречно прав? И эту правоту Левы каждый может увидеть в приведенных выше (и ниже тоже) отрывках дневника.

Итак, проведя скрупулезный и педантичный анализ дневника, обстоятельств и времени его написания, анализа информационных каналов, доступных Льву Федотову, снова приходим к обескураживающему выводу о невозможности однозначного утвердительного ответа на вопрос — о возможности аналитического решения Федотовым задачи. Задачи прогноза войны, вторжения иноземных захватчиков. Задачи прогнозирования будущего целой страны.

Как много поразительных записей в дневнике! Так, с приведенным ранее как-то нелепо диссонирует записанное в тетради № XV: «22 июня 1941 года. Сегодня я по обыкновению встал рано. Мамаша моя скоро ушла на работу, а я принялся просматривать дневник, чтобы поохотиться за его недочетами и ошибками в нем.

Неожиданный телефонный звонок прервал мои действия. Это звонила Буба.

— Лева! Ты слышал сейчас радио? — спросила она.

— Нет! Оно выключено.

— Так включи его! Значит, ты ничего не слышал?

— Нет, ничего!

— Война с Германией! — ответила моя тетушка.

Я сначала как-то не вник в эти слова и удивленно спросил:

— А что это вдруг?

— Не знаю, — ответила она. — Так ты включи радио!

Когда я включился в радиосеть и услыхал потоки бурных маршей, которые звучали один за другим, и уже одно это необычайное чередование патриотически-бодрых произведений мне рассказало о многом.

Я был поражен совпадением моих мыслей с действительностью. Я уже не старался брать себя в руки, чтобы продолжить возиться с дневником: у меня из головы просто все уже вылетело, я был сильно возбужден! Мои мысли были теперь обращены на зловещий запад!

Ведь я только вчера вечером в дневнике писал еще раз о предугадываемой мною войне; ведь я ждал ее со дня на день, и теперь это случилось.

Эта чудовищная правда, справедливость моих предположений была явно не по мне. Я бы хотел, чтобы лучше б я оказался не прав!

По радио сейчас же запорхали различные указы, приказы по городу, передачи об обязательной маскировке всей столицы, и я узнал из всего этого, что Москва со своей областью и целые ряды других районов европейской части СССР объявлены на „военном положении" Было объявлено о всеобщей мобилизации всех мужчин, родившихся в период 1902–1918 годов, которая распространялась на всю европейскую часть РСФСР, Украину, Белоруссию, Карело-Финскую республику, Прибалтику, Кавказ, Среднюю Азию и Сибирь. Дальний Восток был обойден. Я сразу же подумал, что он очевидно не тронут для гостинцев Японии, если та по примеру Германии пожелает получить наши подарки».

Советские люди слушают речь В. Молотова о начале войны

Так обескураживающе-неожиданно даже для Левы началась предсказанная им в деталях война. Началась в сроки, им названные. Своеобразие характера Левы Федотова видно и в концовке приведенного выше отрывка в части Дальнего Востока и Японии. Мимо его пытливого ума не прошла и эта деталь, которая вполне могла спокойно быть задавлена ужасом сообщения о начале войны.

И все же поражает его реакция на сообщение тетушки о нападении Германии: «А что это ВДРУГ?»

Не правда ли, странно? Не один месяц (и даже не один год) он неотступно думал о неизбежной (по его представлениям) войне, лучше специалистов представлял себе срок ее начала, еще накануне с тревожно бьющимся сердцем размышлял о том, что, быть может, сейчас уже грохочут первые залпы новой войны. И вот на тебе, сообщение о начале войны его удивило, было неожиданным, словно он находился до того в состоянии сна, под гипнозом, с отключенным сознанием, когда годами обдумывал положение, когда записывал свои выводы. По меньшей мере странная реакция! (Мы еще вернемся к ней.)

Но так или иначе, начавшаяся война была фактом, и все от мала до велика принимали участие в происходящем. Не оставался безучастным и Лева. Кто из москвичей той поры не дежурил в темное время суток, следя за соблюдением светомаскировки и комендантского часа, не гасил зажигательные бомбы?

Лева много думает о происшедшем. Мысли его ярки, самобытны, хорошо организованы, сформулированы, глубоко патриотичны. Но он не живет настоящим днем. Он снова заглядывает в будущее. И снова его проникновения за пределы настоящего поразительны по степени совпадения с последующей реальностью.

«„12 июля. Газета „Нью-Йорк пост" требует вступления США в войну" Такое предложение прочел я сегодня в газете. Американцы вообще умеют хорошо строить танки и корабли, умеют тратить время на рассматривание закона о нейтралитете, чем воевать, поэтому вступление США в войну против Германии, я думаю, случится лишь тогда, когда сама Германия принудит их к этому. Я имею в виду активные действия фашистов против Американских Штатов, т. е. объявление фашистским правительством войны Америке.

Днем ко мне позвонил Мишка (ныне — детский писатель Михаил Коршунов, закадычный школьный друг Левы. — Авт,), Мы вышли с ним пройтись по двору и завели с ним разговор о текущем моменте. Я сразу же заметил тень тревоги на Мишкином лице и уже заранее ожидал от него сведений далеко не приятных.

— Фашисты наш фронт прорвали, — сказал он удрученно. — Многих из командного состава армии арестовали. Может быть, придется сдать Москву.

— Москву? — удивился я. — Кому? Немцам?!

Мишка молчал.

— До этого еще далеко, — сказал я. — Я бы пристрелил этих мерзавцев, которые уже сейчас треплются о сдаче Москвы! Если ей угрожает даже малая опасность, то нужно укреплять ее, а не скулить о сдаче. Надо вообще думать только о победах, а не о поражениях!

— Ну и дураки будут те, кто так будет делать, — сказал Стихиус (Стихиус — школьная кличка Миши Коршунова. — Ред.), — Ослепят они себя думами о победе и забудут, что могут быть и неудачи. Это их и погубит.