Николай Шубкин - Повседневная жизнь старой русской гимназии

Моим enfant terrible в прошлом году был VIII класс, и ныне я с некоторой опаской приступаю к новым восьмиклассницам. Правда, таких задир, как И-и, ныне нет, и довольно много в классе хороших учениц. Но переход в VIII класс сказался и на них. При моем входе в класс они, например, уже не считают нужным вставать, как делали в VII классе, а я тоже не считаю нужным кланяться тем особам, которые не обращают на меня внимания. Не хочется им также и обычно, по-ученически отвечать уроки; а мне опять нельзя их не спрашивать, так как надо будет выставлять четвертные баллы, да и притом новый директор уже сделал мне замечание, что у меня мало баллов в журнале. Но в общем пока все идет мирно. Авось и дальше не поссоримся.

В занятиях со словесницами-специалистками я ныне хочу сделать нововведение: вместо обычного спрашивания уроков, где даются часто тошнотворные ответы и где нет ни малейшей самодеятельности, хочу ввести систему устных рефератов по курсу с обсуждением их тут же в классе. Несколько тем уже разобрано (из Герцена). Посмотрим, что будет.

15 сентября

Одной из классных дам при выходе ее замуж было запрещено бывшей начальницей иметь детей под угрозой увольнения со службы, и бедная дамочка прибегала ко всевозможным средствам, чтобы не проштрафиться. Теперь же, пользуясь сменой нашего «кабинета», она не вытерпела и обратилась к новому директору с вопросом, может ли она иметь детей. Директор, как и следовало ожидать от такого формалиста, ответил, что он справится в циркулярах. Это, к сожалению, не анекдот, а факт. Не знаю только, чему здесь удивляться: произволу ли начальствующих или безгласию подчиненных.

16 сентября

Наша временная начальница Ч-ва совсем не стала заниматься в своем классе и оставила девочек на произвол судьбы. Каждое утро прибегает в гимназию сторожиха и просит прислать кого-нибудь из восьмиклассниц, чтобы чем-нибудь занять приготовительный класс. Ч-ва спокойно сидит в учительской, предоставляя все сделать за нее другим. И вот в приготовительный класс каждый день ходят восьмиклассницы, которые не давали ни одного пробного урока и даже совсем не видали, как и чем занимаются в старшем приготовительном классе. Т<���ак> к<���ак> учительница-начальница не скажет, чем им там заняться, то они и занимаются чем вздумают, обыкновенно чтением, но — незнакомые с объяснительным чтением ни теоретически, ни практически — ведут, конечно, дело неважно. Приготовишки не слушаются, шумят и мешают заниматься соседнему классу, не вынося ничего и сами из таких занятий. А «г-жа начальница», пользуясь тем, что в лице восьмиклассниц есть даровая рабочая сила, может числиться больной, когда ей заблагорассудится. Вчера, наконец, я решил положить этому конец и, сговорившись с учительницей другого приготовительного класса, уроки которой от шума старших приготовишек все время страдают, сказал восьмиклассницам, чтобы впредь они не брались заменять г-жу Ч-ву, т<���ак> к<���ак> сами еще недостаточно подготовлены к этому, и потому со стороны родителей учениц могут быть на них же нарекания. Странно только, что с таким вопиющим манкированием учебным делом приходится такими окольными путями бороться нам же, сотоварищам г-жи Ч-вой, а не начальству, которое следит только за цветом мундира и за количеством отметок в журнале. Странно также и вполне безучастное отношение к этому родителей, в руках которых — и помимо родительских комитетов — есть немало средств, хотя бы, например, обращение к прессе.

Сегодня состоится открытие здесь мужской гимназии, и директор ее (он же наш председатель) рассылал именные приглашения всем не зависящим от него лицам, нам — своим подчиненным — прислал вместо того «повестку», в прочтении которой было велено расписаться. Наши педагоги очень обиделись таким обращением и, считая посещение этого торжества делом необязательным, решили на акт не идти. Не пойду и я, т<���ак> к<���ак> сверх невежливости приглашения, у меня нет и парадной формы, а наш председатель, столь щепетильный на этот счет, не постесняется, пожалуй, сделать замечание при всей публике. Но и отсутствие наше на «его торжестве», наверно, тоже зачтется нам.

17 сентября

Из всего нашего персонала на открытии гимназии была только классная дама В-ва, которая одна из первых возмущалась невежливой формой приглашения. Когда же сегодня пришел в гимназию директор, В-ва сама первая заявила ему: «А ведь я была вчера на Вашем торжестве. Как там у Вас все прекрасно было». Разумеется, это будет поставлено ей в актив. С нами же директор только сухо поздоровался и, не проронив ни слова, ушел.

Во время летней поездки я познакомился ныне на педагогической выставке в Петербурге с учебником психологии и методикой психологии Нечаева. Книги мне понравились. И я теперь начинаю пользоваться ими на уроках педагогики в VIII классе. Сегодня, например, дал им в качестве задачи стихотворение Лермонтова «Ангел», чтобы выделить в нем эмпирические элементы от метафизических. Спрошенная мной ученица, оказывается, удачно разобралась в стихотворении. Попробую и дальше пользоваться Нечаевым. Вообще VIII классом я пока доволен, и как хотелось бы мне, чтобы и впредь у нас остались такие же хорошие отношения.

В VI классе я сегодня весь урок читал ученицам былины А. Толстою. Я еще в годы детства увлекался ими, люблю их и теперь с удовольствием знакомлю с ними девиц. К моему удовольствию, былины, кажется, им тоже понравились.

19 сентября

Пошли опять письменные работы. Дела снова прибавилось вдвое. И с какой неохотой я берусь за эти груды синих тетрадок, которые отнимут у меня все зимние вечера. С каким удовольствием я избавился бы от этой опостылевшей работы. Почему бы в самом деле не сделать это особым учебным предметом и не предоставить его особому преподавателю? Ведь тут дела ничуть не меньше, чем, например, на устной словесности или истории. И как завидую я тем коллегам, у которых нет этой ничем не вознаграждаемой египетской работы.

20 сентября

Начинаются неприятности и в VIII классе. Несмотря на хороший в общем подбор учениц, находятся среди них и особы, привыкшие легкомысленно относиться к делу и ленивые. Первый конфликт вышел на методике арифметики, когда двое из учениц не смогли ответить самых элементарных вещей, повторявшихся почти каждый урок. Не находя никаких уважительных причин, оправдывающих их незнание, я поставил им двойки. В числе отличившихся на этом уроке была и та самая Б-ва, которая получала в VII классе почти на всех экзаменах математики два и все-таки — благодаря высокому положению своего отца — получила аттестат. И теперь на ответе она обнаружила полное незнакомство с математической терминологией, не будучи в состоянии отличить, например, цифры от числа. Ее подругой на нынешний год оказалась самоуверенная, но ленивая К-ва. Постоянные разговоры, смех и рассматривание всех проходящих мимо окон стало обычным их занятием на уроках. Не удивительно поэтому, что все перерабатываемое в классе проходит мимо их ушей и мозгов. К-ва уже проявила свое невежество на одной из методик еще на одном из первых уроков. Но я не поставил ей ничего, объясняя неудачный ответ случайностью. Однако дальше продолжалось то же. Отказы от уроков стали у них обычным явлением, а в классе шли бесцеремонные разговоры. Сегодня, наконец, я не выдержал. Б-ва, которая на днях оскандалилась по методике арифметики, сегодня перед уроком отказалась и по методике русского языка, мотивируя тем, что она не была в классе и не знала, что задано. Я в довольно мятой форме сказал тогда классу, что ведь они уже не маленькие и даже не бывши в классе всегда могут узнать, что задано, и приготовить это по учебнику или по записям подруг. После этого я весь урок рассказывал дальше. Весь класс слушал и принимал участие в работе. «Камчатка» же с Б-вой и К-вой, не обращая никакого внимания на то, что делается в классе, занялась своим.