Владимир Фаворский - Рассказы художника-гравера

В "Каменном госте" иллюстрации цветнее, так как вещь этого требовала. Там я сделал заставку: у кладбищенских стен Дон Гуан видит Донну Анну. Тут можно сказать о некоторых принципах композиции — подобии фигур друг другу. Например, Лепорелло подобен монаху своим положением. Дон Гуан подобен Донне Анне, и эти фигуры связываются одна с другой.

Ужин у Лауры я компоновал так: первый план — фигуры сидящие — я сделал темным, второй план — светлый. Таким образом добился того, что первый план зрителем как бы пропускается и внимание направляется на фигуры второго плана. И очень приятно и интересно делать так, чтобы светлое получилось как бы подложенным под темное. Между прочим, во всякой композиции интересно создавать многоплановость во времени и в пространстве.

Так, в сцене дуэли я сохранил ту же комнату, только немножко изменил точку зрения. Причем неубранный ужин как бы изображал то, что происходило до прихода Дон Гуана. Сама дуэль — это настоящее. Тень руки на стене усиливает значительность жеста, и ею все кончается. Получается, что на этой иллюстрации изображено событие, в котором есть элементы и прошлого и настоящего.

Время входит в композицию, и композиция становится сложной, многоплановой.

Сцена на кладбище мне была интересна тем, что я изобразил параллельно действующим лицам еще надгробные памятники. Так, сделал статую плакальщицы, которая отчасти повторяет движение Донны Анны.

Эта статуя плакальщицы — как бы то, что было еще недавно, то есть Донна Анна еще плачущая, а сама Донна Анна уже не плачет. Это справа. А слева изображен ангел, который стоит параллельно Дон Гуану. Лицемерный ангел. Так я и тут стараюсь передать время. Фигура Донны Анны как бы двигается: переданы ее прежнее положение — и теперешнее состояние.

В последней иллюстрации я пытался передать искренность Дон Гуана.

И наконец о "Пире во время чумы". Сцену пира обычно изображают как пиршество "золотой молодежи".

Я изобразил мещан. Они по-разному переживают чуму. Председатель вдохновлен моментом. Тут есть молодой человек, одобряющий Председателя; и человек, чутко воспринимающий окружающее; и человек, занятый снедью.

Должен сказать, что в композиции, в рисунке есть некоторое подобие рифм: фигуры по своему положению либо симметричны, либо параллельны, либо перпендикулярны и этим подобны друг другу. И, когда обращаешь внимание на одну фигуру, то невольно видишь другую. Получается как бы рифма. Так объединяется вся группа.

Я почти не говорил о портретах в линейках. Но для меня очень важно было изобразить Дон Гуана, и Лауру, и Донну Анну. Только в "Моцарте" я не решился на портретные головы, а поместил веточки лавра на траурном фоне.

А в "Пире во время чумы" я, кроме действующих лиц, изобразил Смерть. Она должна была дать подоплеку этого пиршества.

Концовка к "Пиру во время чумы", которая, кажется, мне удалась, изображает лопату, факелы и розы. Факелы — это санитария того времени.

Факелы с их пламенем и лопата — сложные, очень вырезные формы: они своей вырезанностью, как профили, хорошо цепляются за плоскость листа и хорошо на плоскость листа укладываются. А розы обращены к нам лицом, в фас, и поэтому объемны и создают глубину. Вот соединить положенные на плоскость профильные формы с глубиной, которую дают розы, было основной тенденцией всей композиции, и на этом вся концовка держится.

Так я делал эту книгу.

Пушкин-лицеист. Рисунок карандашом, 1934; стр. 6.

"Октябрь. 1917". Гравюра на дереве, 1928; стр. 8–9.

Две разные шахматные фигуры. Дерево, 1947; стр. 10.

Иллюстрация к книге Н. Кончаловской "Наша древняя столица". Рисунок пером, 1949; стр. 14.

Из серии "Самарканд" — "На базар". Гравюра на линолеуме, 1943; стр. 16.

Эскиз костюма сэра Тоби Белч к постановке комедии В. Шекспира "Двенадцатая ночь". Акварель, 1933; стр. 21.

Роспись фасада Дома моделей. Сграфитто, 1933; стр. 22.

"1903 год". Мозаика, 1937; стр. 24–25.

Концовка к книге Сизерана "Маски и лица". Гравюра на дереве, 1923; стр. 26. Концовка к сцене "Граница Литовская" в трагедии А. С. Пушкина "Борис Годунов". Гравюра на дереве, 1954; стр. 29.

Иллюстрация к повести С. Спасского "Новогодняя ночь". Гравюра на дереве, 1932; стр. 34.

Обложка к книге "Былины" — "Битва Добрыни со Змеем". Гравюра на дереве, 1954; стр. 36.

"Пимен и Григорий", иллюстрация к трагедии А. С. Пушкина "Борис Годунов". Гравюра на дереве, 1954; стр. 38.

Концовка к сцене "Москва. Царские палаты" в трагедии А. С. Пушкина "Борис Годунов". Гравюра на дереве, 1954; стр. 51.

Обложка к книге Л. Толстого "Рассказы о животных". Гравюра на дереве в две краски, 1929; стр. 53.

Иллюстрации к книге Л. Толстого "Рассказы о животных". Гравюра на дереве, 1929: Заяц; стр. 55.

Титульный разворот; стр. 56–57.

Дерево; стр. 58.

Акула; стр. 59.

Акула (разворот); стр. 60–61.

Переплет к книге "Слово о полку Игореве". 1950; между страницами 64–65.

Иллюстрации к книге "Слово о полку Игореве". Гравюры на дереве, 1950; Титульный разворот; стр. 66–67.

Начало похода (разворот); стр. 68–69.

Битва (разворот); стр. 68–69.

Битва с половцами (разворот); стр. 70–71.

Золотое слово Святослава (разворот); стр. 72–73.

Плач Ярославны (разворот); стр. 72–73.