Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3

Копия моей депеши в мобилизационный отдел:

«Делегаты 60-го Сибирского полка вверенной мне дивизии были в 4-м отделении вашего отдела 22 июня, что видно из записки за подписью начальника отделения [763](фамилия неразборчива). Делегаты привезли сведения, что в мобилизационном отделе им сказали, что можно отправить в запасный полк всех уставших солдат, находящихся в полках два или три года на войне и взамен их получить из запасного полка и что об этом уже был приказ еще в апреле. Основываясь на этом, они уже доставили список на один только полк 500 солдат.

Такого рода привезенные сведения из мобилизационного отдела произвели волнения в дивизии, что особенно усложняет вопрос о наступлении, т. к. у меня такого апрельского приказа нет и таких распоряжении я не получал. Мною получено только о замене кадров в запасном полку, в числе от дивизии всего 33 офицера и 187 солдат, что и исполняется. Прошу срочного ответа по телеграфу выяснить, что было объявлено делегатам 60-го Сибирского полка 717».

На 717 посланный мною начальнику мобилизационного отдела и копии комкору 9 получил ответ:

«мобилизационный, никто таких указаний не давал, только были даны разъяснения относительно замены кадровых в связи с высылкой пополнения целыми запасполками, вообще вопрос касался исключительно солдат, находящихся на фронте с начала войны. Делегатам было указано, что смена недопустима. 27584. Саттеруп».

«В виду этого прошу испросить указании комкора как поступить относительно солдат, находящихся на фронте с начала войны, отправить ли их всех в запасполк на замену, или ограничиться кадром офицеров и солдат, которые отправляются 4-го июля в количестве, указанном в телеграмме Дегенверх 859, сообщенной Вами 22 июня на № 2902, № 5356».

Копия ответа комкора-9 на мое имя:

«5356. В запасный полк, комплектуемый 15-й Сибирской стрелковой дивизией, подлежат отправлению лишь унтер-офицеры, раненые и находящиеся с начала кампании на замену уже присланных. Пока же отправить всех кадровых солдат, находящихся в строе с начала кампании, нельзя – по этому вопросу не было никаких распоряжений или объяснений свыше. Тележников».

Приказ этот произвел скрытое брожение среди оппозиционной части солдат моей дивизии, а главное, были недовольны делегаты 60-го полка, попавшие в глупое положение. Недовольство это вылилось в анонимном и угрожающем письме, которое я получил спустя некоторого времени и о котором я буду говорить в свое время.

В первой половине июля я узнал, что члены исполнительного комитета корпусного съезда на общем собрании полковых и ротных комитетов подняли вопрос о созыве дивизионного съезда и об устройстве взамен дивизионного комитета такого же исполнительного комитета съезда, как это было устроено при штабе корпуса.

Считая его совершенно незаконным и удивляясь командиру корпуса генералу Тележникову, который допустил это у себя и, предчувствуя, что может произойти большой конфликт, когда я пойду против этого, я обратился к командиру корпуса со следующим донесением, изложенным в полевой записке:

«6 июля 1917 г., 16 час. Комкору-9. № 723

г. дв. Флорианово

Доношу, что члены исполнительного комитета корпусного съезда вчера, на общем собрании всех полковых и ротных комитетов дивизии, подняли вопрос о созыве дивизионного съезда вверенной мне дивизии на предмет образования исполнительного комитета означенного съезда взамен существующего, на основании приказа № 271 комитета дивизии, по примеру как это было сделано в корпусе. Если Вы могли согласиться на это, имея основанием, изложенное в приказе главковерха от 30 марта с г. за № 51, то у меня этой заручки нет и потому мне не представляется возможным согласиться на такое явное нарушение закона, идущее в разрез с приказом по Военному ведомству № 271.

Я считаю, что не имею права идти навстречу нарушениям тех небольших законных рамок, которые пока еще существуют и на которые я могу опираться. Сделав уступку, хотя бы и на основании примера корпуса, я пошел бы по наклонной плоскости, в смысле предъявления мне, очевидно, и дальнейших требований, на которые мне было бы все труднее не уступать. Таким образом, я потерял бы почву под ногами. Предчувствуя же конфликт, который неминуемо создастся между мною и комитетом дивизии по этому поводу, т. к. я не уступлю, если только закон не будет изменен, долгом почитаю предупредить Вас заранее.

Кроме того не могу скрыть от Вас, что есть члены исполнительного комитета корпусного съезда, которые вместо того, чтобы вносить успокоение в рядах дивизии, напротив вносят осложнения. В 60-м Сибирском стрелковом полку, в моем присутствии, 2-го сего июня, член исполнительного комитета Гонопольский [764]объяснял солдатам в полковом комитете, докладывая о работе корпусного съезда, что они должны прислушиваться к тому, что говорят только те, кто состоял в партиях социалистов-революционеров и других подобных до 1 марта с.г., а не к тем, кто примкнул к революции в силу обстоятельств после переворота. Не разбиравшемуся солдату легко из этого сделать вывод, что повиноваться и слушать власть, не принадлежавшую к революционным партиям не следует.

8 июля мне пришлось отдать по дивизии следующий приказ, вследствие сообщения командира корпуса о недостойном поведении чинов 59-го полка:

«Командир корпуса обратил мое внимание, что кучки гуляющих солдат 59-го Сибирского стрелкового полка ходят по саду госп. дв. Грушевка, где помещается штаб корпуса, и рвут яблоки и ломают деревья. Такое же явление я замечал лично и в саду, где расположен штаб вверенной мне дивизии, где солдаты разных частей соседних дивизий делают то же самое. Такого рода действия совершенно недопустимы и, если при старом режиме, такого рода поступки были преступны, то при новом режиме – это уже позор. В свободной России каждый призван действовать не за страх, а за совесть, к сожалению, вот этой последней-то и не хватает, и потому за отсутствием ее и совершают поступки несовместимые со званием свободного гражданина, какими и является, между прочим, неуважение к чужой собственности.

Но помимо этого в срывании зеленых яблок и ломании деревья нельзя не видеть полное отсутствие сознательности. Неужели стремлением все разрушать можно способствовать росту государства в экономическом отношении. А ведь Россия не так богата, чтоб можно было над ней производить такие опыты. Ведь это все разрушение, которым занимается несознательная масса, отзовется на них же самих, на их собственном кармане; не отдавая себе отчета, они же, под видом разных налогов, будут платить для восстановления того, что разрушили, для того, чтобы пополнить казну, не получившую того, что ей следовало, благодаря разрушению того или иного доходного предприятия.