Жан-Жак Руссо - Исповедь

Тот, кто заключит на основании последующих событий, что моя доверчивость обманула меня, может очень ошибиться. В буре, захлестнувшей меня, книги послужили предлогом, а целью нападения была моя личность. Очень мало беспокоились об авторе, но хотели погубить Жан-Жака; и величайший вред моих сочинений видели в том, что они могли доставить мне славу. Но не будем забегать вперед. Я не знаю, разъяснится ли впоследствии в глазах читателей эта тайна, до сих пор не понятная для меня. Знаю только, что если бы гонения, которым я подвергся, вызваны были провозглашенными мною принципами, то я стал бы жертвой гораздо раньше. Мое сочинение, где эти принципы провозглашены с наибольшей смелостью {326} 326 Мое сочинение, где эти принципы провозглашены с наибольшей смелостью… – Руссо имеет в виду «Рассуждение о происхождении неравенства» (1754). , чтобы не сказать дерзостью, появилось и, по-видимому, произвело свое действие еще до моего удаления в Эрмитаж, но никому и в голову не приходило не только нападать на меня, но даже мешать распространению моей книги во Франции, где она продавалась так же открыто, как в Голландии {327} 327 …как в Голландии. – Голландия была в эпоху Руссо страной, где передовые французские литераторы могли печатать свои произведения, не опасаясь французской цензуры. . После того столь же беспрепятственно появилась и встречена была, смею сказать, с таким же восторгом «Новая Элоиза»; между тем (это покажется почти невероятным) предсмертное исповедание веры этой самой Элоизы {328} 328 …исповедание веры… Элоизы… – См. «Новая Элоиза», ч. VI, письмо XI, в котором муж Юлии г-н де Вольмар описывает Сен-Пре ее последние минуты. В письме содержится, между прочим, пространный ответ Юлии на вопрос священника, желает ли она умереть в согласии с требованиями протестантской церкви. Этот ответ представляет собой изложение взглядов Руссо, тождественное с тем, которое дает «Исповедание веры савойского викария» в «Эмиле». совершенно то же, что исповедание савойского викария. Все, что есть смелого в «Общественном договоре», было высказано раньше в «Рассуждении о неравенстве»; все, что есть смелого в «Эмиле», уже имелось в «Юлии». Если эти смелые мысли не возбудили никакого ропота против первых двух сочинений – значит, не они возбудили его и против последних.

В тот момент гораздо более занимало меня другое начинание, приблизительно в том же духе, задуманное не столь давно: это было изложение трудов аббата де Сен-Пьера {329} 329 Де Сен-Пьер (1658–1743) – французский философ и публицист, один из предшественников энциклопедистов, автор «Проекта вечного мира»; он выдвинул предложение о создании всеевропейского арбитражного трибунала, который разрешал бы возникающие между государствами конфликты мирным путем. – замысел, о котором я, увлекаемый нитью своего повествования, не мог говорить до сих пор. Идея эта была мне подсказана после моего возвращения из Женевы аббатом де Мабли, – не непосредственно, а через г-жу Дюпен, до некоторой степени заинтересованную в том, чтобы я взялся за этот труд. Г-жа Дюпен была одной из трех или четырех красивых женщин Парижа, чьим баловнем являлся старый аббат де Сен-Пьер; и хотя ей не было отдано решительное предпочтение, она все же делила его с г-жой д’Эгийон. Она сохранила к памяти этого добряка уважение и преданность, делавшие честь им обоим, и ее самолюбие было бы польщено, если б ее секретарь воскресил мертворожденные произведения ее друга. В этих сочинениях попадались превосходные мысли, но они были так плохо выражены, что чтение их являлось нелегким делом: удивительно, что аббат де Сен-Пьер, смотревший на своих читателей, как на больших детей, говорил с ними, однако, как со взрослыми, слишком мало заботясь о том, чтоб заставить их понять его. Мне предложили эту работу, как полезную саму по себе и очень подходящую для человека трудолюбивого в качестве ремесленника, но ленивого в качестве автора, находящего труд мышления очень утомительным и предпочитающего разъяснять и развивать в своем духе чужие идеи, чем создавать собственные. К тому же, не ограничивая меня ролью толкователя, мне не запрещали иногда думать самому; и я мог придать своему произведению такую форму, чтобы многие важные истины прошли в нем в облачении аббата де Сен-Пьера еще более счастливо, чем в моем. Задача, впрочем, была нелегкая. Предстояло прочесть, продумать, изложить двадцать три тома – расплывчатых, нелепых, полных длиннот, повторений, близоруких или ложных взглядов, среди которых надо было выудить несколько великих, прекрасных мыслей, дававших мне мужество перенести тяжкое бремя этой работы. Не раз я готов был бросить ее, если б мог под приличным предлогом от нее уклониться; но, получив рукописи аббата, переданные мне его племянником, графом де Сен-Пьером, по просьбе Сен-Ламбера, я некоторым образом взял на себя обязательство использовать их; надо было либо вернуть их, либо постараться что-нибудь из них сделать. Именно с этим последним намерением я перевез рукописи аббата в Эрмитаж и решил, что это будет первая работа, которой я отдам свои досуги.

Я обдумывал еще третий труд, идеей которого был обязан наблюдениям, сделанным над самим собой; и я чувствовал в себе тем большую смелость предпринять его, что надеялся создать книгу, действительно полезную людям, и даже одну из самых полезных, какую только можно им дать, если только выполнение будет достойно намеченного мною плана. Известно, что большинство людей в течение своей жизни часто бывают не похожи на самих себя и как будто превращаются совсем в других людей; я хотел создать книгу не для того, чтобы установить этот общеизвестный факт, – в виду у меня был предмет более новый и даже более важный: отыскать причины таких изменений, остановиться на тех, которые зависят от нас, и показать, как мы сами можем ими управлять, чтобы сделаться лучше и увереннее в себе. Ведь бесспорно, что честному человеку труднее противиться уже сформировавшимся желаниям, которые он должен побороть, чем предупреждать, заменять или видоизменять те же самые желанья, если он в состоянии найти их источник. Человек, подвергающийся искушению, один раз устоит, потому что он силен, а в другой раз падет, потому что слаб; но если б и на этот раз он был таким же, как прежде, то удержался б от падения.

Глубоко исследуя самого себя и изыскивая в других, с чем связаны эти душевные состояния, я нашел, что они зависят большей частью от предшествовавшего впечатления, произведенного внешними предметами, что внутренне нас непрерывно видоизменяют наши ощущения и наши органы, и мы носим, сами того не замечая, в своих мыслях, чувствованиях, в самих своих поступках, последствия этих видоизменений. Поразительные и многочисленные наблюдения, собранные мной, были совершенно неоспоримы и по своим физическим свойствам казались мне пригодными для выработки внешнего режима, который, изменяясь согласно обстоятельствам, может привести душу в состояние, наиболее благоприятное для добродетели, или удержать ее в этом состоянии. От скольких заблуждений уберегли бы разум, скольким порокам помешали бы родиться, если бы умели принудить животные силы служить на благо нравственному порядку, который они так часто нарушают! Климат, времена года, звуки, цвета, мрак, свет, стихии, пища, шум, тишина, движение, покой – все воздействует на наш организм и, следовательно, на нашу душу; все это дает тысячи почти безошибочных способов управлять чувствами, обращаясь к их источнику, и не позволять им господствовать над нами. Такова была основная мысль, уже занесенная мною на бумагу; я надеялся, что эта идея окажет воздействие на людей благородных и искренне любящих добродетель, но опасающихся своей слабости; мне казалось нетрудным сделать из этой мысли книгу, которую будет столь же приятно читать, как мне приятно писать ее. Однако я очень мало работал над этим произведением, озаглавленным «Чувственная мораль, или Материализм мудреца» {330} 330 « Чувственная мораль, или Материализм мудреца » – сочинение Руссо, оставшееся в наброске (1756). . Обстоятельства, которые скоро станут известны, отвлекли меня и помешали заниматься этим произведением; читатель узнает, какова была судьба моего наброска, связанная с моей собственной гораздо теснее, чем это может показаться.