Сергей Литвинов - Как я изменил свою жизнь к лучшему

Дверь открыла мама, молча, с непроницаемым выражением лица, окинула меня взглядом – с головы до ног, задержалась на розовых помпонах…

– Ну что, доченька, – спокойно спросила мама, – сходила замуж?

– Да уж… – вздохнула доченька тягостно в ответ.

И шагнула через порог, и захлопнула за собой дверь, и посмотрела на маму…

И мы как начали хохотать!

Мы не могли остановиться – смеялись до слез, до изнеможения, согнувшись пополам, мама держалась рукой за стенку, я вообще привалилась к стене боком – мы утирали слезы, и мама все показывала жестом, прикладывая палец к губам, пыталась сказать:

– Ти-и-ише, па-па ус-лы-шит!

И мы продолжали хохотать с новой силой. А чуть отдышавшись, вытирая слезы смеха, распрямившись, мама предупредила:

– Отцу не говорим!

Слава богу, папа мой был занят – смотрел какой-то там чемпионат по футболу, а это святое. И, если кто не помнит, в те далекие и во многом прекрасные времена, перерывов на рекламу не было. Поэтому он быстренько обрадовался моему приезду, поцеловал в щечку и отправил из комнаты – не мешать!

Мы сидели с мамой на кухне за столом, я еле самую вкусную еду на свете, приготовленную мамой, и рассказывала ей в лицах и подробностях, помогая себе жестами и мимикой, о своих приключениях – и мы снова хохотали до слез, и было это самое что ни на есть большое счастье!

Вечером позвонил Вадим. Он спросил у мамы: дома ли Таня? Получив подтверждение, попрощался и положил трубку. Больше мы с ним не виделись и никогда не разговаривали, даже по телефону.

На следующий день я отправила бандеролью розовые тапки в Ригу.

А где-то недели через две или три, не помню уже точно, мы с мамой сходили на почту и получили две посылки с моими вещами и сумкой.

Вот так я первый раз попробовала сходить замуж.

Э-э-эх!

Жаль, что я не сбежала со следующей своей свадьбы, хотя порыв такой был – прямо накануне торжества.

Вот уперлась – не пойду! Словно прозрела.

Но следующему моему жениху повезло больше, чем Вадиму: он сумел-таки меня уговорить, да и гостей приехавших из разных городов страны я пожалела.

Решила – ладно, схожу, что ли, замуж.

Но это уже совсем другая история.

Наталья с детства была погружена в мир книг, мечтая когда-нибудь написать свою собственную. Однажды, поняв, что проживает «не свою» жизнь вопреки настоящим желаниям, она не побоялась изменить судьбу и последовала за мечтой – стала писателем и переехала жить в другую страну. Наталья верит в знаки судьбы и прислушивается к ним. Ее девиз – следуй за мечтой и не сдавайся.

– К кому вы и с какой целью? – строго спрашивает меня пограничник на паспортном контроле.

Из-за мальчишеской худобы, светло-рыжей шевелюры и россыпи ярких веснушек на бледном заспанном лице ему от силы можно дать двадцать два – двадцать три года. Несерьезно, и он об этом знает, поэтому изо всех сил старается казаться строгим.

Однако я ведусь на его суровость из-за сильного волнения:

– А… К друзьям. По приглашению. Туризм, – c виноватой улыбкой объясняю я, потому что отчаянно боюсь: вдруг он поймет, что говорю я полуправду.

Пограничник еще раз цепким взглядом всматривается мне в лицо, затем молча протягивает паспорт: проходите.

За чертой остались родители.

Я на прощание улыбаюсь им и машу рукой.

Что они чувствуют?

Легко догадаться: их единственная дочь, которая всю жизнь прожила вместе с ними, отправляется одна в чужую страну.

«Если тебе будет там плохо, приезжай!» – шепчет мама на прощание. Я ободряюще ей улыбаюсь: «Надеюсь, не будет!»

Самолет полупустой.

Не туристический сезон – февраль.

Взлет.

Все прошло гладко.

«А конфеты не раздавали», – подумалось мне почему-то.

– В Испанию на отдых? – почти повторяет вопрос пограничника мой сосед по креслу, только в отличие от служащего аэропорта спрашивает с веселым любопытством.

– Да, – отвечаю я.

Разговаривать не хочется.

– Летом бы лучше, – замечает сосед и после недолгой паузы добавляет: – А я – к сестре. Она там живет.

И вдруг, будто не поверив моему ответу, а угадав истинную причину моей поездки, спрашивает:

– Боишься?

И я, помедлив, киваю.

– Боюсь.

В Испании я была всего лишь раз – в короткой туристической поездке полгода назад. Мой испанский оставляет желать лучшего. Я его просто не знаю, за исключением нескольких слов. Даже простую фразу составить не смогу. А о традициях знаю лишь понаслышке.

– Выпей для храбрости, хороший ликер, – демонстрирует сосед мне пузатую бутылку из» дьюти-фри». Я отнекиваюсь, но в итоге соглашаюсь на «просто понюхать» и беру в руки пластиковый стаканчик с плещущейся на донышке темной жидкостью.

Ликер сильно отдает спиртным и апельсинами. Делаю глоток – не нравится, но из вежливости допиваю.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

– Легче?

– Да.

Больше мы не разговариваем.

Закрываем глаза и пытаемся погрузиться в сон на время четырехчасового полета. Мне не спится, хотя ночью от волнения не удалось сомкнуть глаз.

Думаю и поражаюсь изгибам судьбы.

Предполагала ли я, что когда-нибудь уеду из своей страны для того, чтобы бросить якорь в другой?

Нет, даже и мысли не возникало.

Я не считала себя настолько авантюрной, чтобы оставить все устоявшееся ради новой жизни с нуля на чужой земле. Другой язык, традиции, общение с близкими лишь по переписке…

Да мало ли сложностей поджидает в чужой стране! В здравом уме и трезвой памяти я бы вряд ли на такое отважилась.

И все же…

И все же я оказалась в Испании, куда отправлялась в гости девять лет назад на две недели и «загостилась» до сих пор.

Что же случилось, что одним широким взмахом поставило жирный крест на всех моих принципах, страхах, сомнениях?

Любовь.

Мне почти исполнилось семнадцать лет, когда на Святки я увидела тот сон.

На мне было белое платье, но не свадебное в моем тогдашнем понимании: не пышное многоярусное, а длинное, облегающее силуэт, с длинным шлейфом. Я танцевала в бальном зале в паре с незнакомым молодым мужчиной в костюме. Его профиль показался мне красивым, хоть брюнеты были не в моем вкусе. Мы вальсировали, отражаясь в зеркалах, будто на балу, но кроме нас в зале никого не было…

А потом я увидела другое помещение, в котором проходил праздник. В зале, заставленном длинными столами с разнообразными угощениями, было полно народу. Люди что-то кричали, поднимали тосты, громко смеялись, но я не понимала ни слова из того, что могла разобрать в шуме. Как я оказалась на том празднике – я не знала, в честь чего он затеян – тоже, никто мне не был знаком, я чувствовала себя немного потерянной… до тех пор, пока не нашла среди толпы моего отца.