Игорь Золотусский - Гоголь в Диканьке

Гоголевское затворничество кончилось, когда в гимназии открылся театр. Гоголь расписывал роли для исполнителей, рисовал декорации, сооружал подмостки, делал бутафорские вещи и даже шил костюмы.

Тут пригодился его васильевский опыт вышивания по тюлю. Естественно, что он и играл почти в каждом спектакле. Его актерский талант, или талант передразнивания, которому не удалось развернуться в Обуховке и Кибинцах, здесь раскрылся полностью. Тут они сошлись и с Кукольником. Кукольник в «Недоросле» играл Митрофанушку, Гоголь – госпожу Простакову. Софью в том же спектакле играл А. Данилевский. «Если б он поступил на сцену, он бы был Щепкиным», – вспоминал об успехах Гоголя на гимназических подмостках А. Данилевский. Гоголь был одинаково хорош во всех ролях. Украинского деда он играл так, что зал качало от смеха. В роли Креона в «Эдипе в Афинах» он вызывал ненависть, в роли Простаковой – смех и слезы. Зрителям было жаль эту страстную мать, которая страдает как от своего невежества, так и от безмерной любви к сыну.

«Майская ночь». Худ. С. Харламов

Учебный год в лицее длился с 1 августа до 1 июля. В декабре гимназистов отпускали на рождественские каникулы. Гоголь обычно ездил на эти дни в Васильевку. Но в последних классах он уже не спешил домой, и бывали случаи, когда все разъезжались, а он оставался один в музеуме и отдавал все время чтению и занятиям. Нужно было подготовиться и к выпускным экзаменам, и к предстоящему поприщу в столице.

Гоголь-гимназист. Неизвестный художник. 1820-е годы

Он никогда не открывал никому ни своих намерений, ни планов. Матери в Васильевку он писал о некоторых имеющихся у него опытах и сочинениях, род которых распознать было совсем невозможно.

Речь, скорей всего, шла о стихах, о сочинениях литературных, потому что, готовя себя к юридической карьере, Гоголь втайне мечтал о другом поприще – литературном. Сочинения Гоголя тех лет не сохранились, исключение составляет «Ганц Кюхельгартен», но эта поэма писалась в такой тайне, что даже самые близкие к Гоголю люди (такие, как Прокопович) ничего не знали о ней. Прокопович, например, был убежден, что «Ганц» создавался в Петербурге.

Конечно, поэма эта вся состоит из заимствований, из отголосков то поэзии германской (с ее «туманами» и книжностью), то Пушкина. Пушкин уже проник в стены гимназии, хотя профессор российской словесности П. И. Никольский дальше XVIII века в литературе не пошел, а обо всех новейших писателях говорил «эта молодежь». «Он знакомил нас с так называемыми русскими классиками, – писал Н. Кукольник, – а мы на каждой лекции подкладывали ему для исправления, вместо своих, стихи Пушкина, Козлова, Быкова и других. Он марал их нещадно… Он положительно заставил нас изучать русскую литературу до Пушкина и отрицательно втянул нас в изучение литературы новейшей». Байроновские поэмы, которыми тоже увлекались воспитанники, Никольский называл побасенками.

Главным святилищем для Гоголя была в гимназии библиотека. Здесь он и сам на добровольных началах состоял библиотекарем, тут проводил часы за «Историей государства Российского» Н. М. Карамзина. История была в большой моде в то время. При гимназии образовалось даже специальное историческое общество, участники которого самостоятельно составляли историю от древнейших веков до нового времени. Позже в эту библиотеку поступили и сочинения Гоголя, в том числе рукописные его бумаги – их купил для лицея сын попечителя граф Г. А. Кушелев-Безбородко. Нежин стал хранителем рукописей первого тома «Мертвых душ», «Тараса Бульбы», «Портрета», «Театрального разъезда», «Игроков». Так начала складываться знаменитая «Гоголиана» – собрание гоголевских рукописей, материалов и документов из Васильевского архива Гоголей, которое потом было передано в научную библиотеку Академии наук УССР в Киеве.

14 сентября 1909 года в бывшем здании Нежинского лицея был открыт музей Гоголя. Туда стали поступать материалы из разных мест. Их присылали знакомые Гоголя, его родственники, частные пожертвователи. В 1910 году сюда поступила книга архивных дел Полтавского поветового училища. Присылали рисунки Гоголя, книги из его личной библиотеки, книги, подаренные им друзьям-литераторам. Памятная книга музея, входящая сейчас в опись «Гоголианы», содержит в себе записи людей всех званий и сословий, которые когда-либо и по каким-либо поводам оказывались в Нежине. Тут и военные, и князья, священники и студенты, художники, чиновники, попечитель Санкт-Петербургского учебного округа Н. А. Мусин-Пушкин. Музей продолжал существовать и в годы Гражданской войны – например, 17 июля 1919 года его посетила команда бронепоезда «Лейтенант Шмидт», а 18 августа того же года – адъютант бронепоезда «Князь Пожарский» прапорщик Курилов. Проходила через Нежин Добровольческая армия – шли в музей, попадали в город итальянцы – и они наведывались к Гоголю; менялась власть, менялось и обличье тех, кто расписывался в книге.

Музей Гоголя просуществовал в Нежине до Великой Отечественной войны. Затем архивы его были вывезены в Киев, вывезли туда же и библиотеку, но комната, в которой был музей, и сейчас существует – она стала музеем истории Нежинского педагогического института. Когда вступаешь под его своды, сверху на тебя смотрит составленная из огромных букв надпись: «Здесь учился Гоголь». Это не мемориальная доска, не памятная табличка, а просто надпись на стене – ее видно издалека. Перед зданием бывшего лицея стоит бюст Гоголя, памятник Гоголю есть и в городе.

Новый Нежин не похож на старый Нежин, в котором была замощена одна только улица, а остальные тонули в грязи. Тогда лицей был самым большим зданием в городе – сейчас он, хотя и стоит наособицу и выделяется своей старинной постройкой, величественностью и белизной стен, все же он не единственный ориентир среди беспорядка домов.

Здание надстроено (пристроен еще один этаж), но оно похоже на гоголевскую гимназию: так же толпятся за его спиной старинные деревья, так же тянется в неизвестность безбородковский парк и ранние осенние листья лежат на его нестриженых аллеях.

Некогда на Соборной площади города, как пишет историк гимназии профессор Н. Лавровский, бродили свиньи, коровы и другие «звери». В купеческих домах и разбросанных по обе стороны Остера хатках рано гасли огни. Да и день воспитанников лицея начинался рано – в пять тридцать утра. Поэтому и ложились они в девять вечера, нельзя было ни жечь свечей, ни шелестеть страницами книги. Надзиратели ходили по коридорам и заглядывали в музеумы. И сейчас некоторые из этих комнат сохранились. Окна их выходят в парк, в коридоре видны дверцы старинных печей. Голо, неуютно в этих пустых классах – кажется, так было и при Гоголе и он недаром страдал в Нежине и обличал этот город «низких существователей» и «низкой существенности».