Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

Так или иначе, но от увиденного в Югославии и Румынии у меня не появилось желания остаться и жить в такой загранице: носить кримплен, кушать толстолобика и постоянно озираться по сторонам. Боже меня упаси! А о жизни в капстранах я тогда не имел объективного представления. Слишком мощной была советская пропаганда о «загнивающем капитализме».

Вернувшись из отпуска, я сдал дела и отбыл в Москву на вступительные экзамены в академию. Экзамены проходили в летнем лагере академии, который располагался в районе железнодорожной станции Трудовая по Савёловской линии.

В Москву я приехал вечером. Пока добрался до Трудовой, стемнело. Я был вынужден с чемоданом в руках и вместе с таким же, как и я, кандидатом, С. Красновым, по тропинке, указанной каким-то прохожим, искать лагерь. В полной темноте мы, естественно, заблудились, натыкались на какие-то воинские части, по подсказкам военных шли дальше и где-то к утренней заре всё-таки нашли то, что искали. Лагерь оказался недалеко от станции, во всяком случае, ближе, чем те части, на которые мы набредали ночью.

В экзаменах сложного ничего не было, так как всё свелось к проверке элементарной грамотности и наличия чувства современности у кандидатов. Ведь были и такие, которые не только не знали, например, тогдашних публичных деятелей, но даже не имели понятия о международной обстановке.

Основным экзаменом, как ни странно, была личная беседа начальника академии Сергея Ивановича Крылова с каждым кандидатом, причём беседа не формальная, а долгая и подробная. Я так понял, что Крылов хотел лично убедиться, что кандидаты, которые им отбираются, способны учиться, желают этого и стремятся к карьерному росту.

В лагере разместились по казармам, днём с нами занимались учителя средних школ, вели занятия по русскому языку и литературе, и это неспроста, потому что многие не только не умели правильно писать по-русски, но даже и говорить. Кроме того, проводились с нами занятия по милицейским уставам и основным приказам министра и по строевой подготовке. Кстати, опять-таки, как ни странно, но я оказался единственным, кто получил отличную оценку по строевой, хотя себя я никогда не считал, да и не был фактически строевиком в хорошем смысле этого слова.

После заключительного собеседования кандидатов с начальником академии состоялось торжественное построение, посвящённое зачислению в Академию МВД СССР. Почётным гостем был Маршал Советского Союза, один из героев Сталинградской битвы, Василий Иванович Чуйков, который в парадной маршальской форме, в белых перчатках вместе с другими важными персонами стоял за барьером специально сооружённой трибуны. В отличие от других гостей, видимо, из-за своего преклонного возраста, он стоял, слегка наклонившись вперёд и обеими руками опираясь о барьер. А когда наступила его очередь говорить речь, он попытался выпрямиться, но ничего не получилось, потому что перчатки намертво прилипли к свежевыкрашенной трибуне. Чуйков выдернул руки из перчаток, затем оторвал от барьера сами перчатки и произнёс речь. Несмотря на комизм ситуации, конечно, никто не смеялся.

Начальник академии Сергей Иванович Крылов, на мой взгляд, заслуживает уважительных слов. Его личность была далеко не ординарна. Бывший высокопоставленный военный, он знал нескольких языков, хорошо разбирался в вопросах культуры и искусства, был знатоком всех тонкостей и премудростей военной и милицейской жизни, был учёным в сфере организации управления. Он строил грандиозные планы по форме и методике подготовки руководящих кадров органов и подразделений МВД. И многое удавалось, чему немало способствовало его личное знакомство с министром внутренних дел Николаем Анисимовичем Щёлоковым — другом Л. И. Брежнева, с которым Щёлокова связывали многие годы одновременной партийной и советской работы на Украине и в Молдавии.

Но задумки Крылова совершенно не соответствовали материальной базе академии. Денег хватило, чтобы сделать капитальный ремонт здания академии, построить общежитие для адъюнктов и преподавателей, кое-что приобрести для учебного процесса, но до создания академии как управленческого вуза, соответствующего духу времени, было далеко. Даже начавшаяся компьютеризация страны не особо коснулась академии, во всяком случае, в годы моей учёбы. На весь вуз было несколько вечно выходящих из строя компьютеров, на освоение которых нам, слушателям управленческого вуза, отвели всего несколько часов. За эти часы мы не только их не освоили, но даже не совсем поняли, что это вообще такое. Очень слабым в целом был и преподавательский состав, за исключением нескольких именитых учёных; в массе это были вчерашние практики, слабо владеющие теорией, или просто адъюнкты. Правда, выручали академию учёные, привлекаемые из других вузов.

И всё бы ничего, если бы в министерстве в этот период не появился Юрий Чурбанов. Молодой Чурбанов до этого был чиновником ЦК ВЛКСМ. На одном из съездов комсомола сын Щёлокова Игорь, тоже сотрудник ЦК ВЛКСМ, познакомил Чурбанова со своим отцом и замолвил за него словечко. Чурбанов сразу стал заместителем начальника политотдела Главного управления исправительно-трудовых учреждений.

Этот же Игорь познакомил Чурбанова и с дочерью Брежнева — Галиной, после чего взошла звезда Чурбанова. Он стал очередным мужем Галины и тут же был назначен заместителем Щёлокова по кадрам, а затем и первым его замом. Он очень быстро прибрал все бразды правления в министерстве к рукам и, как многие другие высокопоставленные совковые чинуши, начал расставлять своих людей на все более-менее значимые посты. Поэтому, когда Чурбанову понадобилось место Крылова для очередного своего ставленника, схема действий была традиционна: назначение нужной комиссии, проверка работы, выявление мнимых и действительных грехов… — и место свободно! Но в деле с Крыловым произошла осечка: Крылов не стал ждать позорных для себя оргвыводов и, как военный человек, имеющий честь и не позволяющий посягать на неё (тем более Чурбанову, этому выскочке), предпочёл застрелиться. И только через несколько лет, когда не стало Брежнева, а Чурбанов сидел в тюрьме за взяточничество, в газетах появилось несколько статей о Крылове, в которых проливался свет на его трагедию. Так или иначе, но государство потеряло в лице Крылова талантливого в полном смысле слова государственного человека.

Сразу же после зачисления в академию я занялся проблемой жилья. Мы с Еленой решили быть всей семьёй в Москве все три года моей учёбы.

На знаменитом пятачке в Банном переулке, недалеко от станции метро «Сокол», я нашёл женщину, которая присматривала себе жильца именно из военных. Она предложила двухкомнатную квартиру в одном из спальных микрорайонов — на станции Бирюлёво-Товарная, в Красногвардейском районе Москвы. Район имел всю социальную инфраструктуру и граничил с МКАД, за которой начиналась чудесная берёзовая роща.