Павел Нерлер - Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений

На площадках – бдительные наряды энкаведэшников, молчаливых, злых и жестоких (их способ путешествовать немногим отличается от того, каким едет охраняемый ими контингент; свободный от дежурства конвой находился в первом и последнем вагонах).

Перед отправкой раздают инвентарь: по одному котелку на двоих. Суточный паек в дороге – 400 граммов хлеба, миска баланды с рыбьими головами. Кипятка – одна кружка и к ней два кусочка сахара. Но и этот рацион выдавался не весь: конвой разворовывал. Одним словом – голод и жажда.

Умывальников – да и воды – не было. Правда, некоторым эшелонам везло: их ожидала баня в Омске [486].

Обычно состав с 2–3 тысячами арестантов днем отстаивался в тупиках, двигались же главным образом ночью. Так что неудивительно, что по времени такой этап на восток занимал от одного до полутора месяцев. За это время многие стремительно приближались к состоянию классического доходяги…

В Российском государственном военном архиве хранится документация конвойных войск НКВД – ценнейший источник по российской истории. Сколько тысяч эшелонов прошло через них, скольких миллионов душ – зэков и спецпоселенцев, своих или чужих военнопленных, – они отэтапировали!

На истлевающей, какая попадется, бумаге, иногда папиросной, – эшелонные списки. Нестройные колонки слов и цифр – иногда только имена, но нередко еще и профессии, возраст, статьи, сроки…

Чудом (ведь найти здесь конкретного человека – всё равно что уколоться об иголку в стогу) удалось обнаружить документы, относящиеся к этапированию эшелона с О.Э. Мандельштамом [487].

Поистине вся огромная советская страна сошлась и отразилась в этом будничном для НКВД документе!

Практически все из списка Бутырской тюрьмы были осуждены либо за контрреволюционную или антисоветскую деятельность или агитацию, либо по подозрению в шпионаже, либо как СОЭ – «социально-опасный элемент» (исключения составляли лишь двое, осужденные за педерастию, и два оперативных работника, совершившие должностные преступления).

«Мандельштамовский» эшелон подлежал отправке в город Владивосток, на Колыму, «Севвостлаг» НКВД. Командировка была выписана по спецнаряду I спецотдела НКВД на срок с 7 сентября по 28 октября 1938 года. Эшелон формировался на станции Красная Пресня Окружной железной дороги, в так называемом пересыльно-питательном пункте НКВД по Московской области, куда перед отправкой свозили партии заключенных, содержавшихся в различных тюрьмах НКВД Москвы и Московской области – Серпуховской, Коломенской, Таганской и, конечно, Бутырской. Всего в эшелон было принято 1770 человек, в том числе из Бутырок, – 209 человек. Начальником эшелона был командир 1 роты 236-го полка Конвойных войск старший лейтенант Романов И.И.

Фактически эшелон отправился из Москвы 8 сентября. Большая часть контингента направлялась и была доставлена на станцию Известковая (1038 человек – политические вперемежку с уголовными) и во Владивосток (700 человек – сплошь 58 статья, в их числе и О.М.). Еще 17 человек предназначались для лагерей в Мариинске, а 8 – в Красноярске. «Сдачи» состоялись, кроме того, в Свердловске (3 человека), а также в Москве, Зиме, Могоче и Урульче (по 1 человеку).

Сам О.М. в письме брату в качестве даты отправки эшелона называет 9 сентября. Скорее всего, он ошибся, тем более что физик Л., ехавший с О.М. в том же транспорте, говорил, как передает Н.М., о 7 сентября.

О том, что он едет в одном транспорте с О.М., Л. узнал еще в дороге от одного из своих попутчиков, заболевшего в дороге и помещенного в вагон-изолятор, где он и встретился с О.М. Тот, по его словам, всё время лежал, укрывшись с головой одеялом, казенной пищи не ел. Дальше его воспоминания даем в пересказе Надежды Яковлевны:

У него сохранились какие-то гроши [488] , и конвойные покупают ему иногда на станциях булку. О.М. разламывает ее пополам и делится с кем-нибудь из арестантов, но до своей половины не дотрагивается, пока в щелку не заметит, что спутник съел свою долю. Тогда он садится и ест. Его преследует страх отравы – в этом заключается его заболевание, и он морит себя голодом, совершенно не дотрагиваясь до казенной баланды. [489]

Итак, психическое расстройство проявилось у О.М. уже в дороге, если не раньше.

Почему же он оказался в изоляторе? Не потому ли, что, как рассказывал И.С. Поступальский, в вагоне его избил журналист Кривицкий [490]?

Станцией назначения живого груза был безлюдный разъезд Вторая Речка, чуть севернее Владивостока. Место живописное, справа – зеленые сопки, слева – в какой-нибудь сотне метров – океан…

Обычно эшелоны с «врагами народа» ставили на запасной путь под разгрузку рано утром; выгрузка занимала четыре–пять часов, не меньше. В конце концов, заключенных выстраивали в колонны по пяти человек в ряд и под конвоем вели до ворот пересыльного лагеря еще четыре километра – по нынешним Русской (бывшей Великорусской) и Областной улицам. Тысяченогая шаркающая колонна изгибалась на поворотах и растягивалась на сотни метров…

Несколько странный пункт о «сдаче» одного человека в Москве объясняется, видимо, тем, что по невыясненным причинам з/к Паниткова Пелагея Денисовна была просто-напросто освобождена. Еще трое одиночек – это те, кто не вынес тягот пути и в дороге умер или тяжело заболел. Их «сдавали по актам» в Зиме, Могоче и Урульче (кстати, акт о сдаче больного и акты о смерти – единственные документы, выполненные на бланках, пусть и весьма некачественных, на плохой бумаге и с отвратительной печатью; все остальные документы – как бог на душу положит, безо всякой проформы, на самой плохой, чаще всего папиросной, бумаге, и их сохранность внушает самые серьезные опасения).

Как был организован типовой эшелон для перевозки заключенных?

Продукты и командировочные конвою выписывались на 30 суток, белье – по две смены. Перед отправлением им полагалось прослушать лекцию «Питание в пути и желудочно-кишечные заболевания» [491].

По наряду ГУЛАГа был выписан план перевозки НКВД № 1152.

Состав поезда насчитывал 34 вагона, 9 двухосных и 25 четырехосных. В последних везли заключенных. Фактический вес поезда, учитывая неполное использование грузоподъемности вагонов при людских перевозках, мог превышать тысячу тонн, что соответствовало норме для наиболее распространенного тогда грузового паровоза серии Э на равнинных участках. На трудных профилях Урала и Восточной Сибири использовалась двойная тяга. Длина состава равнялась 440 метрам.