Модест Корф - Записки

Сперанский управлял в то время II-м отделением Собственной его величества канцелярии, в котором незадолго перед тем окончено было под непосредственным надзором и руководством государя бессмертное создание Свода и изготовлялись разные законодательные проекты.

Указ о сем был подписан на другой день, 9 апреля.

Следственно, накануне отсылки мною проекта к государю.

Герцог Максимилиан Лейхтенбергский, за несколько дней перед тем помолвленный с великой княжной Марией Николаевной.

Ему был пожалован княжеский титул в один день с графским Сперанскому — 1 января 1839 года.

Она была впоследствии составлена из статс-секретарей Дашкова, Танеева и меня.

Д. В. Дашков, в то время министр юстиции, действительно и был назначен на место Сперанского; но он умер в ноябре того же 1839 года. Преемником ему государь избрал графа Дмитрия Николаевича Блудова, заступившего сперва место Дашкова в министерстве юстиции.

Т. е. без мужского. Единственная его дочь была в замужестве за действительным тайным советником Фроловым-Багреевым.

Вскоре затем Мордвинов был определен опять на службу Вятским гражданским губернатором и впоследствии назначен присутствовать в Сенате; но звание статс-секретаря никогда уже более ему возвращено не было.

Впоследствии эти дни праздновались, обыкновенно также в присутствии царской фамилии, у обер-церемониймейстера графа Воронцова-Дашкова.

Впоследствии сын Васильчикова женился на дочери Щербатова.

На вопрос одному, откуда он, тот отвечал: «Из университета», — и государь должен был объяснить ему уже по-немецки, что спрашивает: откуда он родом?

Долгорукову пожалована была еще Андреевская лента, а Клейнмихелю дан графский титул. Медаль Волконского стоила 40 тысяч, а каждая из остальных — 14 тысяч рублей, по тогдашнему счету, ассигнациями.

Граф Сперанский скончался 11 февраля 1839 года, а мнение его было подано 7 числа того же месяца. Государственная деятельность не оставляла его и на краю гроба.

«Посмотрим, как Россия выедет на Ваньках!» Известно, что и граф Дибич и князь Паскевич оба были Иваны.

При этих посещениях государь обыкновенно спрашивал, сколько остается еще в полку из людей, бывших в его рядах 14 декабря 1825 года. В 1839 году в Конной гвардии, как рассказывал мне полковой командир Эссен, считалось их всего уже только 11 унтер-офицеров и 8 рядовых.

Они были женаты на двух сестрах, рожденных Пашковых, третья была за председателем Государственного Совета князем Васильчиковым.

Слова эти подчеркнуты мною здесь потому, что к ним, или к содержанию их, относится все последующее.

Подчеркнутое здесь было подчеркнуто и в собственноручной резолюции.

К этому, без сомнения, относились слова государя мне, что Васильчиков от него «оттягивается».

Вместе с департаментом имуществ Дубенский управлял долго и департаментом податей и сборов, где, быв при нем три года начальником отделения, я имел случай подробно изучить этого чрезвычайно тяжелого, но все-таки примечательного человека.

Он был возведен в это звание 6 декабря 1834 года, в один день с назначением меня государственным секретарем.

Министерство государственных имуществ было образовано уже позже, в конце года; но Киселев получил портфель, как уже упомянуто, с самой минуты удаления Дубенского.

Позже Деллингсгаузена заместил князь Голицын, назначенный впоследствии статс-секретарем у принятия прошений.

Государь в такой степени обращал внимание на это дело, что приказал доносить себе о ходе его каждые две недели. За всем тем оно пролежало в V-м департаменте и в министерстве юстиции около года, а всего, от начала его до окончания, длилось более четырех лет.

Замечательно одно в этом решении: что не было заключено ни потребовать объяснения от министра финансов, каким образом он мог отдать Дубенскому такой участок земли, который сам, 8 месяцев перед тем, запретил обращать в частное владение, ни от вице-директора о том, почему допущены были им все умолчания и отступления, давшие делу о сем участке беззаконное направление. В естественном негодовании Совета против главного виновного, который для достижения своих целей употребил во зло нравственное свое влияние над подчиненными ему лицами, все относившееся не к нему лично было оставлено без внимания или обойдено.

Император Александр II, читавший эти записки, делал на полях свои замечания, которые и приводятся здесь в выносках. — Перед словом «пюпитром» он написал «бюро».

Император Александр II написал: «свинцовые раскрашенные».

Император Александр II написал: «Полтавского сражения».

Император Александр II написал: «Никогда об этом не слыхал».

Его высочество пожалован был в члены Государственного Совета собственным указом августейшего его родителя 16 апреля 1841 года, в день его бракосочетания, но не утром, а поздно вечером, так что это пожалование можно было считать как бы относившимся к следующему уже числу — дню рождения его высочества.

Впоследствии то же самое было в отношении и к прочим детям царским.

Князь Голицын после этого пожалования завел себе новые визитные карточки, которые показались всем немножко вычурными. На них напечатано было, без фамилии, просто: «Действительный тайный советник 1-го класса». Правда, что он в то время был один в этом чине, но все же титул его был не должностью, а только чином.

Император Александр II прибавил: «с государем наследником».

Император Александр II исправил: «в 1840 году».

Император Александр II прибавил: «и невестой государя наследника принцессой Марией Гессенской».

Император Александр II написал: «Это было общим обыкновением».

Император Александр написал: «Не помню».

Вместо слов «Преображенский офицер Вонлярлярский» император Александр писал: «Ив. Матв. Толстой и многие другие».

Император Александр зачеркнул слова «Золотую галерею» и написал «Гербовую».

Об этом будет говорено ниже.