Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов

Еще один год войны миновал без всякого толка; даром пролиты реки крови, похоронены тысячи храбрых, искалечены другие тысячи. Легко понять, какое впечатление вся эта бесцельная бойня производила на молодого Суворова, одаренного природной проницательностью и взглядом, просвещенным наукой. Он не командовал еще отрядами, следовательно не был погружен в интересы своего собственного, ограниченного круга действий, загораживающего сферу более обширную, он заправлял штабом корпусного командира Фермора; на его глазах двигались главные рычаги войны, и он имел возможность критически относиться ко всему происходившему. До нас дошел один частный случай, подтверждающий такое предположение. Когда, после Кунерсдорфской победы, Салтыков остался стоять на месте и даже не послал казаков для преследования бегущего неприятеля, Суворов сказал Фермору: «на месте главнокомандующего я бы сейчас пошел на Берлин». Это по-видимому простое замечание, очень характерно и кроме того верно. «На войне все просто», сказал один писатель: «но простота эта дается трудно». Что сделал бы Суворов на месте Салтыкова, того именно и боялся Прусский король. Он писал королеве, чтобы она торопилась выезжать из Берлина с королевским семейством и приказала бы вывозить архив, так как город может попасть в руки неприятеля. К счастью Фридриха, он имел перед собой не Суворова, а Салтыкова.

Салтыков вернулся с чином фельдмаршала и со строгим повелением — вести энергическую наступательную войну. В 1760 году предполагалось вознаградить упущенное прежде; русская и австрийская армии долженствовали соединенными силами сокрушить небольшую армию Прусского короля. Но несогласие Дауна и Салтыкова пустило уж слишком глубокие корни и воспрепятствовало единодушному действию. После разных передвижений, Русские удалились и разместились по зимним квартирам в Польше, ознаменовав эту кампанию лишь смелым партизанским набегом на Берлин. Легкий отряд Чернышева, авангардом которого командовал Тотлебен, напал на этот город внезапно; туда ж шел Ласси с Австрийцами, но опоздал. Гарнизон Берлина состоял всего из трех батальонов; поспешно бросились к нему на помощь небольшие прусские отряды. Пруссаков разогнали, и пока сам Фридрих спешил к своей столице, она была занята Русскими, которые наложили на нее контрибуцию, разграбили окрестности, в особенности загородные дворцы и поспешно ушли. Предприятие это было задумано смело и выполнено удачно. по сопровождалось грабежами, которые еще усилили дурную репутацию русских войск.

В набеге на Берлин участвовал и Суворов, но командовал ли он частью войск или состоял при каком либо штабе, — неизвестно. Во всяком случае участие его не было выдающимся и ничего замечательного не представляет. Сохранился только один эпизод, свидетельствующий человеколюбие Суворова и его шутливость. При нападении на Берлин, казаки захватили красивого мальчика. Суворов взял его к себе, заботился о нем в продолжение всего похода и, по прибытии на квартиры, послал вдове, матери мальчика, письмо такого содержания: «Любезнейшая маменька, ваш маленький сынок у меня в безопасности. Если вы захотите оставить его у меня, то он ни в чем не будет терпеть недостатка, и я буду заботиться о нем, как о собственном сыне. Если же желаете взять его к себе, то можете получить его здесь, или напишите мне, куда его выслать» 2 . Мать, конечно, пожелала получить сына обратно.

Есть также известие, что Суворов посещал прусские масонские ложи 3 . Может статься, так как он был человек любознательный; но сомнительно, чтобы сам он был когда-либо масоном.

В этом же году отец его был отправлен за границу для устройства продовольствия армии во время похода и поручение это, как видно, исполнил успешно, потому что назначен сенатором, а в декабре губернатором занятого королевства Прусского, на место генерала Корфа. В этой должности он состоял до марта или апреля 1762 года, правил провинциею умно, успешно заботясь об увеличении доходов. сам же жил скромно, давая иногда балы для двух своих дочерей 4 . Наезжал к нему в Кенигсберг на короткое время и сын, который продолжал служить при Ферморе и лишь в конце 1761 года получил новое назначение, уже вполне боевого характера.

Салтыкова заменили Бутурлиным; при нем дела пошли чуть ли не хуже прежнего; по крайней мере Русские, при своих значительных силах, сделали в 1761 г. не больше, чем в предшествовавшие года. Назначено было Лаудону соединиться с Русскими и вырвать из рук Фридриха Силезию. Половина похода прошла в стараниях соединить силы союзников и вслед за тем они опять разделились. Прежде Салтыков препирался и ссорился с Дауном, теперь тоже самое происходило у Бутурлина с Лаудоном. Русские двинулись в Померанию, а Лаудон, хотя и усиленный корпусом Чернышева, не отважился однако предпринять ничего серьезного против Фридриха. Король тем временем отрядил генерала Платена, с 10 или 12,000-ным корпусом — тревожить Русских и уничтожать в Польше их магазины. Против него был выставлен летучий конный отряд генерала Берга и кроме того решено завладеть в Померании Кольбергом, что и поручено генералу Румянцеву.

До сей поры мало приходилось Суворову принимать участия в делах против неприятеля. В Силезии он бывал в разных стычках, но они были так мелки, что в летопись кампании не вошли, и даже сам он про них не упоминает. При всем том Суворов успел несколько выдвинуться из ряда; его знали и ценили многие, в том числе и Берг. Получив в командование легкий корпус, Берг стал просить Суворова к себе. В сентябре 1761 года последовал от Бутурлина приказ: «так как генерал — майор Берг выхваляет особливую способность подполковника Казанского пехотного полка Суворова, то явиться ему в команду означенного генерала» 5 . Таким образом Суворов расстался с Фермором. Они сделались близкими людьми, и подчиненный пользовался особенным расположением начальника. Даже в старости Суворов хранил благодарную память о Ферморе. Почти 30 лет спустя, в одном из писем своих к князю Потемкину, он вспомнил про давнего своего начальника с чувством неостывшей признательности и сказал: «у меня было два отца — Суворов и Фермор».

Корпус Берга тронулся на Бреславль, прикрывая отступление русской армии. Генерал Кноблох, предводивший довольно сильным отрядом, двинулся против Русских с барабанным боем и распущенными знаменами. Это было при деревне Рейхенбах, недалеко от Бреславля. Суворов не пошел на него встречной атакой, а ограничился артиллерийским огнем. Батарея действовала хорошо; с первых же выстрелов загорелся большой сенной магазин и один за другим стали взлетать на воздух прусские зарядные ящики. Канонада продолжалась до тех пор, пока генерал Кноблох не ретировался. Это маленькое дело было первым дебютом Суворова, о котором не сохранилось никаких подробностей. Остается заметить, что вопреки своим будущим правилам, Суворов ограничился под Рейхенбахом пассивной обороной и не преследовал отступившего неприятеля, если только единственное дошедшее до нас известие об этом деле изложено верно.