Вячеслав Лопатин - Суворов и Потемкин

25 июня после торжественного молебна в Петербурге за победу на Лимане в столицу пришло известие о нападении шведов на пограничный укрепленный пункт Нейшлот. Началась война на севере.

В начале июля к Очакову стали подходить основные силы армии. Казалось, участь Очакова решена. Но дух защитников крепости не был сломлен поражениями флота. Существует утвердившееся в литературе мнение, что турецкая армия была малобоеспособной, с командным составом, пребывавшим в состоянии хронического разложения. Боевая история турецкой армии не дает основании для таких оценок. Все войны России с Турцией отличались большим напряжением сил. Австрийская армия, на счету которой были блестящие победы над пруссаками и французами, часто терпела серьезные неудачи в войнах с Турцией. В 1788 г. австрийцы, в соответствии с союзным договором, вступили в войну против Порты на стороне России. Несмотря на значительные силы, выставленные против турок, они потерпели ряд тяжелых поражений. Особенным упорством отличались турецкие войска при обороне крепостей. Вспомним мужественную защиту Измаила в 1790 г.; оборону Аккры, обрекшую на неудачу египетскую авантюру генерала Бонапарта в 1799 г.; героическую оборону Плевны в 1877 г., сорвавшую стратегические замыслы русского командования; оборону Дарданелл в 1916 г., окончившуюся тяжелыми потерями англо-французского флота.

Защита Очакова не является исключением: крепость выдержала пятимесячную осаду. Поскольку с Очаковской осадой связан широко известный конфликт Суворова с Потемкиным, давший повод к многочисленным обвинениям главнокомандующего в гонениях на великого полководца, остановимся на этом эпизоде подробнее.

27 июля гарнизон Очакова предпринял вылазку. Отряд турок скрытно пробрался садами и оврагами к постам бугских казаков на левом фланге русской армии, полукольцом обложившей крепость, и внезапно напал на них. Левым флангом командовал Суворов. Получив известие о нападении, он подкрепил казаков гренадерами батальона Фишера. Завязался встречный бой. Турки подбросили подкрепление. Суворов тоже. Бой происходил с переменным успехом. Суворов несколько раз пытался вывести свои части из огня. В разгар схватки он был ранен пулей в шею и вынужден был уехать в лагерь. Сменивший его генерал-поручик Ю. Б. Бибиков не сумел организовать отход. Гренадеры отступили в беспорядке, понеся значительные потери — до 400 человек.

Обратимся к документам. Запрос Потемкина от 27 июля:

«Солдаты не так дешевы, чтобы ими жертвовать по пустякам. К тому же мне странно, что вы в присутствии моем делаете движения без моего приказания пехотою и конницею. Ни за что потеряно бесценных людей столько, что их бы довольно было и для всего Очакова. Извольте меня уведомить, что у вас происходить будет, а не так, что ниже прислали мне сказать о движении вперед» [92].

Суворов замедлил с ответом и рапортовал только на другой день. Этим вызван второй запрос главнокомандующего — от 28 июля: «Будучи в неведении о причинах и предмете вчерашнего произшествия, желаю я знать, с каким предположением Ваше Высокопревосходительство поступили на оное, не донося мне ни о чем во все продолжение дела, не сообща намерений ваших прилежащим к вам начальникам и устремясь без артиллерии противу неприятеля, пользующегося всеми местными выгодами. Я требую, чтоб Ваше Высокопревосходительство немедленно меня о сем уведомили и изъяснили бы мне обстоятельно все подробности сего дела» [93].

28 июля двумя собственноручными рапортами Суворов подробно донес о происшедшем.

Рапорт № 947. «Вчера пополудни в 2 часа из Очакова выехали конных до 50-ти турков, открывая путь своей пехоте, которая следовала скрытно лощинами числом до 500. Бугские казаки при г. полковнике Скаржинском, конных до 60-ти, пехотных до 100, три раза сразились, выбивая неверных из своих пунктов, но не могли стоять. Извещен я был от его, г. Скаржинского. Толь нужный случай в наглом покушении неверных решил меня поспешить отрядить 93 ч[еловека] стрелков Фанагорийского полку к прогнанию, которые, немедленно атаковав их сильным огнем, сбили; к чему и Фишера батальон при господине Майоре Загряжском последовал. Наши люди так сражались, что удержать их невозможно было, хотя я посылал, во-первых, донского казака Алексея Позднышева, во-вторых, вахмистра Михаилу Тищенка, в-третьих, секунд-майора Куриса, и, наконец, господина полковника Скаржинского. Турки из крепости умножились и весьма поспешно, было уже их до 3000 пехоты, все они обратились на стрелков и Фишера баталион. Тут я ранен и оставил их в лутчем действии. После приспел и Фанагорийский баталион при полковнике Сытине, чего ради я господину Генерал-Порутчику и Кавалеру Бибикову приказал подаватца назад. Другие два батальона поставлены были от лагеря в 1-й версте, но приоытии моем в лагерь посыланы еще от меня секунд-майор Курис и разные ординарцы с приказанием возвратитца назад. Неверные были сбиты и начали отходить». Далее следуют сведения о потерях противника убито от 300 до 500, раненых гораздо более того. Наши потери — убито 153, ранено 210 человек.

На второй запрос Суворов доложил, что «причина вчерашнего происшествия» была вызвана нападением турок на пикеты бугских казаков, что артиллерии не было из-за малого количества неприятельского отряда, что о начале и продолжении дела он докладывал чрез пикетных казаков, а прилежащих начальников не уведомил, потому что сам «при происшествии дела находился... Обстоятельства Вашей Светлости я донес сего числа, а произошло медление в нескором доставлении онаго по слабости здоровья моего».

Полевой в своей книге выдвинул версию о том, что Суворов якобы был недоволен медлительностью Потемкина и решил воспользоваться вылазкой турок, чтобы на их плечах ворваться в крепость и побудить тем самым осторожного главнокомандующего к общему штурму. Судя по всему, Полевой не знал приведенных выше рапортов Суворова. Он отыскал в сочинениях принца Де Линя письмо, посланное им императору Иосифу из лагеря под Очаковом, В письме по горячим следам было описано дело 27 июля. Де Линь находился при Потемкине в качестве представителя союзников. Он писал, что во время боя «так называемого непобедимого Суворова» защитники крепости перебросили все силы против его отряда и оголили другие участки. Де Линь, по его словам, поспешил к Потемкину и умолял главнокомандующего начать общий штурм. Но тот якобы в отчаянии заламывал руки, рыдал, сожалея о напрасных потерях.

Оставим на совести принца это свидетельство. Утверждение о легкой возможности овладеть Очаковом 27 июля (единственное свидетельство такого рода из уст очевидцев) вызывает серьезное сомнение. Ожесточенность, с какой дрались турки, большие потери, понесенные гренадерами, говорят не в пользу версии Де Линя. Импровизация при штурме такой мощной крепости, над укреплением которой несколько лет трудились французские инженеры, вряд ли увенчалась бы успехом. У принца был свой расчет торопить Потемкина со взятием Очакова: высвободившиеся русские войска могли бы отвлечь на себя главные силы турок, успешно действовавших против австрийцев. Ведь сам император Иосиф едва не погиб во время панического бегства своих войск, столкнувшихся на марше с противником.