Владимир Бойко - Вице-адмирал Чухнин

…Вообще, этому броненосцу сильно не везло, и на эскадре он как корабль пользовался неважной репутацией…

…Наконец мы вошли в родное Балтийское море и на пятые сутки перед нами открылась Либава. Жалкая, после всех виденных заграничных портов, родная Либава показалась нам милым раем…

…В В Ревеле к эскадре присоединился крейсер «Аскольд» и отряд морского корпуса: «Г-Э», «Г-А», «Пожарский», «Моряк», «Вестник», «Воин», «Верный» и «Крейсер». Вся эта эскадра под флагом Чухнина 5 мая 1902 года вышла из Ревеля в Кронштадт…

…Загрохотал салют Константиновской батареи, грянул наш ответный салют. Мы в Кронштадте!

Первое время мы жили в каком-то чаду. Французские гости, свои родные и знакомые, которых многие из нас не видели по несколько лет, Высочайший смотр, милостивые слова Государя, одарившего вниманием буквально каждого офицера, благодарность Государя Императора, соизволившего объявить сигналом: «Изъявляю особое удовольствие отряду адмирала Чухнина», – все это каким-то ярким фейерверком осветило нас…

…В Кронштадте эскадра простояла недолго и, отбыв все смотры, снова ушла в Либаву. Вскоре она закончила кампанию и спустила флаги…

… 19 мая 1902 года адмирал Чухнин спустил свой флаг на «Сисое».

Прибытие вслед за отрядом Г. П. Чухнина эскадры из Средиземного моря значительно усилило морские силы России на Востоке и вынудило Японию прекратить военные действия против Китая. В январе 1896 года Г. П. Чухнин был произведен в контр-адмиралы и назначен младшим флагманом эскадры Тихого океана, а 20 октября 1896 года вступил в должность командира Владивостокского порта.

Современники Г. П. Чухнина вспоминали, что не знали человека, более самозабвенно отдававшегося службе. Служение флоту было главнейшей и единственной его страстью. Сам, трудясь до полного изнеможения, Г. П. Чухнин требовал этого и от других. Дисциплину, в сочетании с постоянными учениями, он рассматривал лишь как средство поддержания боевой готовности крейсера на высоком уровне. До прихода Чухнина на «Память Азова» постановка противоминного сетевого ограждения занимала чуть ли не два часа, что в реальных боевых условиях совершенно недопустимо. Изменение расписания команды на постановку и неумолимая требовательность командира сократили это время до 8 минут, а убирали сети всего за 20 минут. Такого рода рекорд не достигался бесконечными дисциплинарными взысканиями. К этому времени Г. П. Чухнин, неплохой психолог, понял и отрицательную сторону силового воздействия на людей, в чем чистосердечно признался: «Я более чем не люблю налагать наказания на офицеров, считая, что начальник, заслуживший наказание, не может быть надежным исполнителем и теряет обаяние перед подчиненным». С именем Г. П. Чухнина во Владивостоке связано очень многое. Основной его заслугой в этот период можно считать переоборудование Владивостокского порта, что позволило сделать его базой Тихоокеанского флота, в котором корабли эскадры могли, кроме стоянки в бухте, получать комплексное техническое обслуживание, ранее производившееся в иностранных портах (в основном, в Японии). Григорий Павлович способствовал тому, чтобы во Владивостоке были открыты памятники адмиралу Г. И. Невельскому (1897 год) и адмиралу В. С. Завойко, Георгиевскому кавалеру и участнику Крымской войны 1853–1856 гг. (1901 год).

Исполняя должности командиров крейсера и порта, он прилагал все силы, чтобы сделать Владивостокский порт настоящей военно-морской базой. Особой заслугой адмирала явилось быстрое завершение постройки сухого ДОКа, действующего и поныне. Г. П. Чухнин добился круглогодичной навигации порта. При Г. П. Чухнине осуществились полностью или частично все главные проекты строительной комиссии Владивостокского порта: были сооружены минные и артиллерийские мастерские, два новых сухих ДОКа для броненосцев, набережная в порту, система водоснабжения, пять офицерских флигелей, две новые большие казармы для Сибирского флотского экипажа и казарма для мастеровых порта. Для увеличения численности мастеровых сформировали нестроевую команду из солдат и матросов, знакомых с различными ремеслами. Вольнонаемным рабочим установили особую поденную плату, которая значительно превышала заработок в Европейской России. Адмирал знал поименно почти всех рабочих, а его распоряжения, касающиеся быта и условий работы мастеровых, вполне отвечают современному законодательству об охране труда и по социальным вопросам. Литейщики после каждой отливки медных вещей получали бесплатное молоко. Не редкостью были отпуска не только по болезни, но и по семейным обстоятельствам.

командира Владивостокского порта контр-адмирала К. А. Чухнина управляющему Морским министерством вице-адмиралу П. П. Тыртову об открытии во Владивостоке сухого дока 16 октября 1897 года. Доношу вашему превосходительству, что, согласно телеграмме начальника Главного морского штаба за № 3758, 7 сего октября состоялось открытие сухого имени цесаревича Николая дока и ввод в него крейсера 1-го ранга «Дмитрий Донской».

У водокачки был помещен почетный караул, состоящий из роты Сибирского флотского экипажа, со знаменем и с хором портовой музыки, затем вокруг всего дока шпалерами была размещена вся свободная от службы команда Сибирского экипажа и с судов эскадры по назначению командующего эскадрой в Тихом океане…

Крейсер был введен в док в 7 мин., затем затвор был задвинут и откачали 3 фут воды с тем расчетом, чтобы киль коснулся блоков. К вечеру того же дня крейсер был поставлен на киль и распоры утверждены. 8 октября крейсер был окончательно установлен и вода выкачана.

В июне 1901 года Г. П. Чухнина назначили командующим отрядом кораблей Тихоокеанской эскадры, отправляющимся в Кронштадт. Во Владивостоке проводы были сердечные, все понимали, благодаря кому вырос и укрепился Владивосток. В Морском собрании Г. П. Чухнина чествовали хлебом-солью и собрали 6 700 рублей, которые образовали стипендиальный фонд его имени. Мастеровые порта преподнесли адмиралу икону и надписью: «Указатели и мастеровые Владивостокского порта молят Спасителя благословить дальнейший путь их командира порта Григория Павловича Чухнина. Июля 7-го дня 1901 года». Эта икона сопровождала адмирала до конца дней и была помещена в изголовье его могилы во Владимирском соборе Севастополя.