Вадим Евсеев - Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера

А еще через несколько лет был день рождения у дочки. Где-то как раз незадолго до операции. 21 декабря, теща пришла. Я пылесосил, а они сидели на кухне. Выхожу из гостиной – и вижу, что входная дверь открыта, а в комнате какой-то кекс сидит, у жены в сумке роется.

Спрашиваю: «Ты кто?» – «Я мебель собираю». Подхожу к теще: «Этот с тобой?» – «Нет». Я все понял. Он встал, начал что-то рассказывать. А я же знаю, что он сейчас побежит – дверь-то не закрыта. Только он рванул – я сразу его повалил, и он упал.

Бить я его не стал, а просто скрутил и жене говорю: «Милицию вызывай». А потом выяснилось, что он наркоман и у него СПИД! Поэтому жена до сих пор благодарна мне за то, что я его не ударил. Она даже говорила: «Только не бей!» Видно, чувствовала что-то…

А он, пока милиция ехала, и угрожал мне, и совсем уж неожиданно предлагал: «Давай я тебе денег дам, чтобы ты меня отпустил». Я поразился: «А зачем ты сюда залез, если у тебя деньги есть?» Потом на суд пришел, меня спросили: «Что вы хотите, чтобы с ним сделали». Говорю: «Накажите по закону». Чем закончилось – не знаю. Мне это не было интересно.

Вообще-то со мной всякое приключалось. Зимой 2003-го произошел инцидент на сборах. В испанской Ла-Манге, на той же норвежской базе, где Семин годами раньше нас за пивом поймал. Играли контрольный матч с каким-то клубом из Норвегии, а там рыжий нападающий – все время бил, провоцировал, что-то явно мерзкое кричал.

Ну и допек меня. Я ему сначала кулаком в лицо дал, а потом еще ногой добавил. Семин бежит: «Ты что делаешь, сумасшедший?!» Меня уже держат, а у этого рыжего глаза такие: уберите, мол, отсюда этого ненормального!

Когда красную дали, я пошел оттуда в гостиницу через все поля, на которых люди другие матчи играли – вообще себя не контролировал. Но никто слова не сказал.

Через какое-то время Семин ко мне в домик заходит, садится и говорит: «Ну что, идиот? И тебя дисквалифицируют, и всю команду!» А ведь турнир проходил под эгидой норвежцев, они все и организовывали. Но я-то еще не остыл, говорю: «Мне все равно».

Он злится: «Нас же сейчас отсюда выгонят, кто сборы будет оплачивать – ты, что ли?» – «Я заплачу, успокойтесь!» Вроде бы главный тренер говорил разумные вещи, которые должны были меня смутить. А я сижу спокойный как танк: ну, нужны деньги – значит, отдам. Палыч, видимо, ждал другой реакции, а так только рукой махнул, буркнул: «Иди извиняйся…» и вышел из домика.

Ну, через пару дней, успокоившись, я пошел извиняться. Прямо к этому парню. Уладили всё. За сборы «Локомотива» как-то не хотелось платить…

Я относился к ЦСКА примерно так же, как Овчинников – к «Спартаку». И фанаты армейцев отвечали мне взаимностью. Во время одного из матчей они выпустили в воздух надувную куклу с надписью «Евсеев». По ходу матча я этого не заметил – увидел только потом в газетах. Видимо, они так отреагировали на какие-то мои обидные слова о ЦСКА в прессе.

По-моему, однажды я на эмоциях назвал «красно-синих» «командой-выскочкой». Конечно, ЦСКА – не выскочка. Я потом еще в газете принес им свои извинения и признал, что был не прав. Но от того, что именно их мы обыграли в золотом матче 2002 года, получил особое удовольствие.

А тогда на меня и Газзаев обиделся. Некоторое время не вызывал в сборную. Потом, в середине 2003-го, вызвал – на товарищескую игру против сборной легионеров чемпионата России. А у меня травма была – заднюю дернул. Врач ЦСКА, совмещавший должность со сборной, на это сказал: «Халявщиков вас что-то много развелось, не хотите играть!» Слышать это было обидно, но пришлось ехать на базу в Бор – по крайней мере, чтобы они удостоверились: у меня действительно травма. Иначе за неявку и в чемпионате дисквалифицировать могли.

Газзаев вызывает, я захожу к нему в кабинет. И у меня возникает ощущение полнейшего дежавю. Точно так же я когда-то заходил в Тарасовке к Романцеву. У того комната всегда была в тумане от дыма сигарет, а у Валерия Георгиевича – от сигар.

Газзаев смотрит на меня и говорит: «Почему ты так плохо отзываешься о ЦСКА? Ребята читают, всерьез воспринимают».

Думаю – сложный разговор предстоит, судя по началу. Но нет – разговорились, напряжение спало. Я даже извинился и пообещал, что впредь буду нормально говорить в прессе о ЦСКА. Уважаю Газзаева за то, что он переступил через личное, по-человечески повел себя и решил поговорить. А то, что у меня реальная травма, он понял быстро. И врачи посмотрели, и вышел я только через два тура.

Надо сказать, вовремя – когда «Локомотив» в Лужниках грохнул «Спартак» – 5:2. У «Спартака» тогда стоял «один из лучших вратарей Европы», как уверяли Андрей Чернышов и Сергей Юран – венгр Шафар. Он до этого в Новороссийске получил три, а тут и мы пятерочку отгрузили. Больше Шафар за «Спартак» не играл…

А Газзаеву за что надо отдать должное – на тренировках он своих, армейских, не щадил. В первом отборочном матче Евро-2004 с Ирландией он заменил Ролана Гусева минуте на 25-й – не знаю уж, почему, меня тогда не вызвали. Но потом пригласили на матчи с Албанией и Грузией, хотя в «списке 59», который Газзаев опубликовал после своего прихода в сборную, меня не было. Видимо, к концу 2002 года я его своей игрой заинтересовал…

Помню предматчевую тренировку накануне игры с Албанией в Волгограде. Газик, как мы его между собой называли, поставил меня на левый фланг обороны и на двусторонке сказал играть против Гусева. Причем подчеркнул: «Пожестче». И когда я в одном из эпизодов Рола как следует окучил, он аж подскочил от радости: «Правильно! Продолжай в том же духе!»

И это при том что я – игрок «Локомотива», а Гусев – ЦСКА, который сам же Газзаев и тренирует! Это вызвало уважение.

На следующий день он выпустил меня на замену на 80-й минуте. И как-то так получилось, что футболка у меня была с 15-м номером, а трусы – с 16-м, тем, который я в «Локомотиве» носил. Почему так вышло – уже не помню. Но перед самым выходом на поле это обнаружилось, и массажист Михаил Насибов с пресс-атташе Алексеем Андроновым срочно заклеивали скотчем кусочек в цифре «6» у меня на трусах…

В том матче мы выиграли – 4:1. А через три дня мы играли в Тбилиси с грузинами. Я в заявку на матч не попал, на трибуне сидел. Во время игры на стадионе погас свет, и включить его так и не смогли. Помню, что, когда мы уезжали со стадиона, в наш автобус бросали яйца. Откуда болельщики их взяли – ума не приложу. Да и почему кидали – не мы же виноваты, что у них свет выключили.

Ни один человек – ни из руководства, ни из тренерского штаба, ни из ребят – мне по поводу моих слов о любви к «Спартаку» замечаний никогда не делал. Потому что, во-первых, на поле я бился, а во-вторых, не лукавил, и все это знали. В ту пору, а главное – в том «Локомотиве» это можно было себе позволить.