Лада Акимова - Загадочная Шмыга

Ее обвиняли в том, что она разлучница. Ну а как еще назвать женщину, которая уводит мужчину из семьи? Так было во все времена. Наверное, это и есть ее самый большой грех, и не будет она говорить, что ни в чем не виновата. Хотя в чем ее вина? В том, что полюбила? Так сердцу— то ведь не прикажешь. И расплачивалась за свою любовь страданиями. Если бы она строила козни, писала анонимки, ставила ультиматумы. Не делала она этого, решения принимали они сами.

Разве не обвиняли ее в том, что женой Канделаки она стала исключительно по расчету: богатый, знаменитый, да еще и главный режиссер театра, в котором она работает.

Да, он был знаменитый. И знала его не только вся театральная Москва. А вот насчет того, что богатый… Одно время у него было немерено денег. Но они у него долго не задерживались. Что поделаешь — грузинский темперамент и размах! А потом… Какие у них могли появиться особенные деньги, откуда? Это же было такое время, когда он с концертами не ездил, зарплата в основном отдавалась в первую семью, где подрастала дочь. И «доброжелатели» об этом прекрасно знали. Как знали и о том, что свою совместную жизнь они начинали, живя у друзей. Потом какое-то время снимали жилье. Потом ей, а вовсе не Канделаки, дали крошечную квартирку, где они прожили пять лет. Если бы у него были деньги, стал бы он разменивать ту, в которой жила его прежняя семья? Конечно же нет, проще было бы купить. Но в то время не то что квартиру — им даже мебель не на что было купить. Но зачем об этом было знать недоброжелателям? Бог с ними! Все-таки хороших людей вокруг намного больше.

А деньги… Деньги она может заработать и сама. Сказано — сделано. Она создала небольшую «концертную бригаду» — она сама, Александр Горелик, Анатолий Пиневич, Эмиль Орловецкий и братья Сазоновы — Геннадий и Валерий — прекрасные танцовщики, непревзойденные мастера степа. И с этой бригадой она на протяжении многих лет ездила на концерты по городам Советского Союза. Выезжали они и за рубеж.

Вспомнился забавный эпизод. Они репетировали отрывок из мюзикла «Хелло, Долли!» — она, Александр Горелик и братья Сазоновы. По мизансцене ее Долли танцует степ вместе с гангстерами, которых и исполняли Сазоновы. Степ и для подготовленного танцовщика сложен, что тогда говорить о ней. Хотя многие удивлялись, когда видели ее в балетном классе, а кто-то, наверное, и не понимал — зачем делать станок наравне с балетными — ведь для актрисы ее уровня достаточно просто небольшой разминки.

А она делала. Раз-два… Раз-два… Плие… батман… арабеск… Вперед, в сторону, назад. В глазах загораются огоньки. Щеки раскраснелись. Вдох — выдох. Носок завивается к потолку, голова почти касается пола. Засверкали бисеринки пота. Вдох — выдох…

— Татьяна Ивановна! — услышит она однажды от братьев. — Мы все понимаем. Давайте поступим так: вы только обозначайте, что вы будто бы танцуете, а все остальное сделаем мы. Никто из зрителей и не заметит.

— Нет, — услышали в ответ Геннадий и Валерий, — не буду обозначать, буду танцевать, как вы. Все нужно делать по-настоящему. Научите меня?

И на какое-то время народная артистка тогда еще РСФСР превратилась в послушную ученицу.

Братья только диву давались, глядя на то, как она буквально на лету схватывает все премудрости степа.

— Ну вы даете, Татьяна Ивановна! — услышала она восхищенное.

— Да ладно вам, — улыбнулась смущенно.

Было время, когда к их компании присоединялся и Владимир Аркадьевич, тогда он уже не руководил Театром оперетты, а просто был актером Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Они выступали вместе. А после концерта Канделаки словно «приказывал»: «Все зашли ко мне!» И все собирались в гостинице в их номере. Так принято на гастролях. И она на глазах у «изумленной публики» превращалась в просто жену и хозяйку, с которой можно было поговорить на любую тему.

Гастроли сближают людей. Перелеты, переезды, жилье в одной гостинице, совместный отдых в свободное время…

Она не любила обращать на себя внимание. Кремер частенько называл ее «женщина без выкрутасов», она лишь хохотала в ответ. Летом, если они выезжали на гастроли на юг ли, на Украину ли, она ходила по улицам в сарафанчике на лямочках, в сандалиях на босу ногу, на голове — косынка… Ее действительно практически никто не узнавал, а она была и рада этому.

Хотя однажды ее неузнаваемость привела к тому, что пришлось задержать начало спектакля. Дело было в конце 50-х.

В те времена нравы были более чем строгие. В 1953 году отменили запрет на декольте, и появились коллекции платьев с вырезом. И тем не менее открытые плечи, большие декольте, чересчур открытая спина не приветствовались в повседневной жизни. Да она и не любила «оголяться». Ее и на сцене-то «раздеть» было весьма проблематично. И художники по костюмам с ней постоянно мучились, отстаивая каждый миллиметр выреза на платье у ее героини. Что уж говорить про повседневную жизнь. В то лето театр уехал на гастроли в один из южных городов. В чемодан она положила новое летнее платье — оно ей настолько нравилось, что она, вопреки своим правилам, уступила уговорам портнихи и смирилась с тем, что спина будет чуть более открытой, чем всегда.

— Танечка, — уговаривала портниха, — это же для летнего отдыха. Вот поедешь отдыхать, как наденешь на пляж, так все и ахнут от восхищения.

Портниха оказалась права. А ей самой платье настолько нравилось, что однажды она надела его вечером и решила пешком прогуляться до театра. Шла по улицам и вдыхала аромат южного города.

И вдруг услышала:

— Пройдемте, гражданочка!

Рядом с ней оказались два милиционера.

— Вы мне?

— Вам.

Пришлось пройти в отделение милиции. А там выслушать целую лекцию о нравах, о том, что можно носить приличной девушке, а что нельзя. Она слушала и поглядывала на часы — время неумолимо приближалось к началу вечернего спектакля. А ведь ей еще надо приготовиться.

— Отпустите меня, пожалуйста. У меня скоро спектакль начнется.

— Ах вы еще в таком виде и в театр собрались… Ну знаете ли…

Лекция началась по второму кругу.

— Я — актриса, — пыталась она объяснить ситуацию. — На сцену выйду совсем в другом костюме.

— Актриса? Ну-ну… И как же ваша фамилия?

— Меня зовут Татьяна Шмыга.

— Девушка, сегодня явно не ваш день, — прервал ее один из милиционеров. — Как раз вчера я был на спектакле и видел на сцене Татьяну Шмыгу. Вы на нее нисколечко не похожи.

— Но я правда Шмыга! — Она чуть не плакала. — Сейчас удостоверение покажу. — И она полезла в сумочку, но с ужасом обнаружила, что документы оставила в гостинице.

— Позвоните, пожалуйста, в театр. Спросите Владимира Аркадьевича Канделаки. Он вам подтвердит, что я — это я. Меня там уже потеряли. Только не говорите, что вы из милиции, а то через три секунды весь театр будет знать…