Саймон Монтефиоре - Потемкин

В субботу 27 мая 1777 года императрица прибыла в новое имение Потемкина Озерки, за Александро-Невским монастырем. Когда сели обедать, ее приветствовал пушечный салют: Потемкин чествовал почетных гостей с размахом. На обед съехались тридцать пять человек — первые лица государства, Александра и Екатерина

Энгельгардт, Павел и Михаил Потемкины — и, в самом конце списка, гусарский майор Семен Гаврилович Зорич, тридцатилетний серб, смуглый курчавый атлет. Он впервые попал на официальный придворный прием. Однако создается впечатление, что Екатерина с ним уже встречалась. Красавца Зорича, которого дамы тут же прозвали Адонисом, а мужчины — vrai sauvage {39} 39 Истинный дикарь (фр.) , считали почти героем. Потемкин помнил его с турецкой войны: Зорич побывал в турецком плену. Обычно турки сразу уничтожали попавших к ним в руки неверных, но офицеров-дворян оставляли для выкупа. Зорич объявил себя графом и выжил.

Вернувшись, он попал в свиту Потемкина. Светлейший имел обыкновение представлять своих адъютантов ко двору, и Екатерина обратила на Зорича внимание. Через несколько дней он стал новым официальным фаворитом. Он был первым в ряду екатерининских «mignons» — любимчиков, — не имевших никаких других официальных обязанностей. Восхищаясь красотой Зорича и ласково называя его то Симой, то Сенюшей, Екатерина тем не менее не могла жить без Потемкина. «Отдайте Сенюше приложенное письмецо, — просит она супруга. — Куда как скучаю без вас». [301] Переписка. № 497 (Екатерина II Потемкину 22 мая 1777). Если тихий, скромный секретарь послужил противоядием от буйства Потемкина, то пылкий серб был приятной переменой после элегического Завадовского.

Завадовский же, услышав о появлении Зорича, срочно вернулся в Петербург. Он метался «наподобие уязвленного еленя» — и двор обращался с ним соответственно. Ему было приказано держаться в рамках, «чтобы утишить беспокойство». [302] АКВ. Т. 12. С. 16-19 (Завадовский С.Р. Воронцову). Чье беспокойство? Возможно, императрицы, но скорее всего ипохондрика Потемкина. Скоро Завадовский убедился, что окончательно потерял прежнее место.

Завадовский вызывает симпатию своей преданной службой государству и романтическим страданием. Двадцать лет он не переставал жаловаться своим друзьям на всесилие и капризность Потемкина. Храня верность Екатерине, он не женился еще десять лет, а когда построил дворец в Екатеринодаре, с 250 комнатами, фарфоровыми изразцами, малахитовыми каминами и роскошной библиотекой, его главным украшением стала статуя Екатерины в натуральную величину. [303] Alexander 1989. Р. 213. От последовавших за ним фаворитов он существенно отличался тем, что, хотя его царственная любовница и не давала ему полномочий, хоть отдаленно напоминающих потемкинские, он сделал выдающуюся служебную карьеру при Екатерине и после нее. {40} 40 Александр I назначил его первым российским министром образования.

А в Зорича Екатерина влюбилась страстно. Потемкин был доволен своим бывшим адъютантом и подарил ему бриллиантовое перо на шляпу и трость. Екатерина, которая будет требовать от всех фаворитов уважать Потемкина, писала: «Князюшка, перо мною получено и отдано Симе», — и сравнивала его с приехавшим в Петербург Густавом III, известным щеголем: «и Сима разщеголял, по милости Вашей. Vous lui aves envoye une canne superbe. II ressamble au Roy de Suede avec la sienne, mais il surpasse celui-ci en reconnaissance pour Vous {41} 41 Вы послали ему превосходную трость. Он похож на шведского короля, но превосходит его в благодарности к вам (фр.). ». [304] Переписка. № 502 (Екатерина II Потемкину 24 июня 1777). Скоро выяснилось, что больше всего «vrai sauvage» интересуется сменой нарядов. Кроме того, он страдал болезнью века: страстью к игре. Когда первая волна восхищения его мужественной красотой прошла, Екатерина поняла, что с ним будет очень непросто. Новый фаворит не понимал, как он должен относиться к светлейшему.

Через несколько месяцев все знали, что его ждет отставка. Дипломаты снова стали гадать об особе преемника. «На случай отставки господина Зорича имеется персидский кандидат», — писал сэр Джеймс Харрис уже 2 февраля 1778 года. Но Зорич оставался на своем месте, во всеуслышание объявляя, что, если его отошлют, он «призовет своего преемника к ответу», то есть по меньшей мере вызовет на дуэль. «Я обрублю уши, — грозился он, — тому, кто посягнет на мое место». Понятно, что подобные декларации только приближали минуту его падения. Скоро Харрису показалось, что он отгадал нового кандидата. Как и все дипломаты, сэр Джеймс решил, что «Потемкину, вероятно, поручат поиск нового любимчика, и я слышал, что он уже остановился на некоем Архарове [...] Средних лет, скорее Геркулес, чем Аполлон». [305] Harris 1844. Р. 149 (Харрис Идену, 2/13 фев. 1778; Харрис Саффолку 2/13 фев. 1778).

Три месяца спустя двор перебрался на лето в Царское Село. Здесь, в театре, рассказывает Харрис, Потемкин представил императрице «высокого гусарского офицера, одного из своих адъютантов. Она обращалась с ним очень приветливо». Как только Екатерина удалилась, Зорич «яростно набросился на Потемкина и, прибегая к самым сильным выражениям, вызвал его на дуэль». Потемкин с презрением отклонил дерзкий вызов. Зорич примчался в апартаменты императрицы и похвастался своим подвигом. «Когда перед Екатериной появился Потемкин, его приняли холодно, а Зорич, казалось, в прежнем фаворе», — писал английский посланник. [306] Harris 1844. Р. 170 (Харрис Фрейзеру 16/27 мая 1778).

Потемкин вернулся из Царского Села в город — и снова выяснилось, что наблюдатели введены в заблуждение. «Дикарь» получил приказ скакать за князем и упросить его вернуться к ужину. Светлейший возвратился. За ужином «они опять выглядели друзьями». То, что Зорич рассердил Потемкина, было не ново, все фавориты время от времени навлекали на себя его гнев, но сэр Джеймс проницательно отмечал: «Этот хитрец извлечет из дерзости Зорича наибольшую выгоду». [307] Там же.

Неудивительно, что шесть дней спустя Харрис констатировал отставку Зорича, «о которой ему очень мягко объявила сама государыня». Зорич разразился градом упреков. Однако он получил богатое белорусское имение Шклов с 7 тысячами душ и огромную сумму наличных денег. В последний раз его видели при дворе 13 мая 1778 года. На следующий день Екатерина встретилась с Потемкиным на обеде в Кекерекексинском дворце, по дороге из Царского Села: «Дитятя уехал et c’est tout, — писала она Потемкину, — du reste nous parlerons ensemble... {42} 42 И это все... об остальном переговорим при встрече... (фр.) » [308] Harris 1844. Р. 172 (Харрис к Саффолку 22 мая/2 июня 1778); Р. 173 (Харрис Саффолку 29 мая/9 июня 1778); Переписка. № 537 (Екатерина II Потемкину 25 мая 1778). Последние слова, возможно, относились к ее новой отраде.