Саймон Монтефиоре - Потемкин

В состав экспедиции, насчитывавшей всего 600 человек, входили только 50 солдат-пехотинцев и уважаемый Потемкиным ботаник, немецкий еврей Карл-Людвиг Таблиц, которому, по всей видимости, принадлежит хранящийся в архиве французского Министерства иностранных дел отчет об этом предприятии. Войнович был самый неподходящий кандидат на такую сложную роль, но и без того экспедиция была слишком мала и не могла рассчитывать ни на чью помощь: возможно, результат одного из многочисленных компромиссов между пылкими фантазиями Потемкина и осторожностью Екатерины.

Князь приказывал Войновичу действовать «только убеждением», но по прибытии тот «стал делать прямо противоположное». Обнаружив на восточном берегу Каспия Ага-Мохаммеда и его армию, Войнович доказал, что он «такой же плохой царедворец, как политик». Персидский князь желал образования русской фактории и даже предлагал послать в Петербург своего племянника, но вместо этого Войнович учредил форт, как будто 600 человек с 20 пушками могли противостоять персидской армии. Салютуя персам пушечным огнем, он переполошил и без того подозрительных местных воевод, до которых дошел слух, что по Дагестану идет Суворов с 60 тысячами человек. Эту дезинформацию, возможно, забросили в Персию англичане. Ага-Мохаммед решил, что надо избавиться от сомнительных гостей.

Правитель местечка, где высадилась экспедиция, пригласил Войновича и Таблица на обед. Как только они переступили порог, ДОМ окружили 600 персидских солдат. Эмиссарам предложили либо сложить головы, либо немедленно убираться восвояси. У них хватало благоразумия выбрать последнее: позднее Ага-Мохаммед прославился своей жестокостью, ослепив все мужское население 20-Тысячного города, оказавшего ему сопротивление.

Флотилия бесславно вернулась домой. Только на Потемкине лежит вина за это опрометчивое предприятие, которое могло кончиться катастрофой, но таков был византийский стиль его правления: на случай провала венского плана требовалась альтернатива. До завоевания Россией Центральной Азии оставалось еще сто лет. [422] Pole Carew CO/R/3/96 (май 1781); о персидской экспедиции: ААЕ. Memoires et Documents Russie. Vol. 10. P. 113-224 (здесь же отчет Габлица и Сегюра Верженну от 15 окт. 1786); Описание дел Архива Морского министерства за время с половины XVIII до начала XIX столетия. СПб., 1877-1882. Т. 3. С. 629; «армянский проект» Потемкин хотел вести параллельно с греческим, покровительствуя армянским священникам так же, как греческим; Bruess 1997. Р. 196-197.

Иосиф согласился на обмен письмами. 18 мая 1781 года Екатерина подписала секретное письмо «своему дорогому брату», и Иосиф ответил ей тем же. Она обещала Австрии поддержку против Пруссии; но, что было важнее всего для Потемкина, Иосиф обещал помогать России в случае нападения турок. Таким образом, Австрия брала на себя функции гаранта русско-турецких мирных трактатов. Эта переориентация русского внешнеполитического курса была личным триумфом Потемкина. «Система с Венским двором, — писала ему Екатерина, — есть Ваша работа». [423] Joseph II — Cobenzl. Vol. 1. Р. 154-158 (Кобенцль Иосифу II 23 мая 1781); Р. 207 (Кобенцль Иосифу II 26 авг. 1781); Joseph II und Katarina. Письмо 32 (Иосиф II Екатерине II); письмо 84 (Екатерина II Иосифу II); Переписка. № 820 (Екатерина II Потемкину 23 нояб. 1787).

Екатерина II Потемкин снова принялись дурачить международное сообщество. Французы, пруссаки и англичане опять разбрасывали взятки, выясняя, что происходит. Харрис подозрительно отмечал, что его «друг» пребывает «в приподнятом состоянии духа», но «избегает политических тем». Кобенцль, конечно, все знавший, с удовольствием доносил своему императору: «Дело по-прежнему остается тайной для всех, кроме князя Потемкина и Безбородко». [424] Joseph II — Cobenzl. Vol. 1. Р. 141 (Кобенцль Иосифу II 5 апр. 1781); Harris 1844. Р. 367 (Харрис Стормонту 8/19 июня и 25 июня/6 июля 1781). Очень скоро Иосифу предстояло убедиться, что Екатерина всегда добивается того, чего хочет. Несмотря на приоритет греческого проекта, она не оставила трактата о вооруженном нейтралитете и убедила подписать его и Австрию, и Пруссию. «Чего хочет женщина, того хочет Бог, — размышлял Иосиф, — и, оказавшись в их руках, всегда заходишь дальше, чем предполагал». Екатерина II Потемкин торжествовали.

Только через месяц, 26 июня, Харрис впервые получил смутные сведения о трактате, заплатив 1600 фунтов секретарю Безбородко, но, несмотря на это, удивительным образом, тайна сохранялась еще почти два года. [425] Joseph II - Cobenzl. Vol. 1. Р. 197 (Иосиф II Кобенцлю 19 авг. 1781); Р. 207 (Кобенцль Иосифу II 26 авг. 1781); PRO FO, cyphers SP 65/3, no 94 (Харрис Стормонту 25 июня/6 июля 1781).

Главными противниками союза с Австрией оставались великий князь Павел и граф Никита Панин. Последний удалился в свое смоленское имение, но в июле 1781 года, когда Екатерина пригласила английского врача барона Димсдейла, чтобы привить оспу великим князьям Александру и Константину, он вернулся в Петербург, чтобы проследить за этой процедурой. «Если он думает, что вернется на пост первого министра, — заявила Екатерина, — он ошибается. При моем дворе он может отныне быть только сиделкой». [426] Harris 1844. P. 382 (Харрис Стормонту 14/25 июля 1781). Но как защитить новый политический курс от наследника престола — великого князя? Екатерина II Потемкин не могли не обсуждать между собой этого вопроса. Почему бы не отправить его путешествовать по Европе, сделав главным пунктом европейского вояжа Вену?

Чтобы не вызвать у Павла Петровича подозрений о том, что идея заграничного вояжа исходит от ненавистного ему Потемкина, Екатерина убедила князя Репнина, племянника Никиты Панина, предложить великому князю эту идею от своего лица. Хитрость удалась, и Павел попросил императрицу отпустить его в путешествие вместе с женой. Екатерина согласилась, сделав вид, что отпускает его неохотно, — впрочем, она действительно волновалась, не зная, как поведет себя за границей ее неуравновешенный сын. «Я осмеливаюсь просить ваше императорское величество о снисхождении [...] к неопытной молодости», — писала она Иосифу. [427] Joseph II und Katarina. Письмо 49 (Екатерина II Иосифу II 7/18 дек. 1781). Император выслал приглашение. Павел и Мария Федоровна были в восторге. Они стали приветливы даже с Потемкиным, который, в свою очередь, принялся расхваливать цесаревича всем и каждому.

Однако из маршрута путешествия был исключен Берлин — столица Пруссии. Когда об этом стало известно Панину, тот подтвердил Павлу его опасения о том, что путешествие замыслено ему во вред, и стал намекать, что Павла во время его отсутствия могут отстранить от престолонаследия, что могут отобрать у него детей, могут даже убить. Все помнили, чем кончилась поездка в Вену для сына Петра I — царевича Алексея. Павел впал в истерику.