Николай Долгополов - Легендарные разведчики

Конечно, и после моего освобождения иранский тами-нат — тайная полиция — пытался нас контролировать, но с ним «легкая кавалерия» справлялась.

Но вот почему мы уходили от немцев? Сейчас, как профессиональный разведчик-нелегал, я на сто процентов уверен, что они не могли не засечь наружки. Против нас — лучшие кадры абвера, а мы — мальчики, еще без усиков, а уж что без опыта… Наверное, потому всерьез немцы нашу слежку не воспринимали. То появляются какие-то мальчишки, то исчезают. Правда, мы быстро чередовались, меняли друг друга, чтобы уж очень не примелькаться. И связи постоянно расширяли. Бывало, успевали даже фотографировать чужих агентов.

Немцы же на нас плевали. А разведка — дело серьезное. За свое пренебрежение их разведчики поплатились. Только за полтора года одной нашей работы было четыре сотни провалов немецких сотрудников и агентов. В основном это были иранцы — министры, полицейские, чиновники, немало предпринимателей. Некоторые выходили из шахского дворца прямо на встречу с немецкой резидентурой.

Часть арестованных наши перевербовывали вместе с англичанами еще в Тегеране. Когда вошли советские войска, некоторых депортировали в СССР, и потом их, видимо, уже в Москве перевербованных, мы снова встречали в Тегеране. Интересный процесс: работа на одних, арест, «перевоспитание» и бывшие враги превращались в твоих же агентов.

Но наша работа не ограничивалась только слежкой. Иногда приходилось рисковать, действовать жестко. Бывало, висели на волоске, но никто не трусил, не ныл. Знаете, за ту операцию по предотвращению покушения мы получили единственное за все годы войны поощрение — благодарность из Москвы от одного из руководителей отделения: «Личная благодарность “Амиру”, “Хану”, “Горцу”»… И как мы были счастливы, как этим гордились!..

Случались с нами невероятные истории. Никак в ГРУ не могли понять, чем занимается немецкий разведчик Фармацевт. Поступают агентурные сведения, что он проник в иранскую верхушку, проводит встречи с генералами, а доказательств — ноль. Целый месяц наружка за Фармацевтом ходит — бесполезно, за ним ну просто ничего нет. Бродит по Тегерану, часами на базаре шатается или чай пьет в кафе. И тогда наши военные разведчики обратились к Агаянцу, а он — к нам.

Работаем по Фармацевту — ничего интересного, но агентура-то сообщает: снова встречался с иранцем из Генштаба. Решили посмотреть, чем он занимается у себя на вилле по утрам. Это в северной части Тегерана, где жили в основном люди обеспеченные. Все крыши соседних домов облазили, пока не нашли идеальной точки обзора. Вдруг с чердака видим: сидят у бассейна два абсолютно как две капли воды похожих друг на друга человека и спокойно беседуют. Понимаете? Немцы использовали близнецов. Прием в разведке не новый, но все наши на него попадались. Брат-близнец демонстративно уходит из дома, уводит цепляющуюся за ним наружку, а второй брат — Фармацевт — спокойно отправляется на встречу с агентурой. Прямо какой-то Голливуд. Мы на несколько дней к братишкам буквально приклеились. И быстро поняли, что тот, кто уходит первым, — чистое прикрытие, нам не нужен. А вот второй…

Немцы тоже здесь ошиблись. Могли бы хоть изредка менять порядок ухода, чтобы подбросить наружке побольше сложностей. Но оказались они людьми уж слишком дисциплинированными, и потому Фармацевт, всегда выходивший за братом, быстренько вывел нас на всю свою агентуру.

Еще одна история из не совсем типичных. Иранский генерал завербован и передает советской резидентуре за большие деньги материалы с грифом «Совершенно секретно» прямо из Генерального штаба. Хорошее вроде бы дело, но только уж очень много передает. И подтверждается не всё.

Агаянц к нам: срочно проверить. Мы, как всегда, наружку. Нет, кроме наших, ни с кем не общается. Идет к себе на работу, возвращается и вручает людям из резидентуры пакет с информацией. В квартиру к нему забраться невозможно. Пришлось по строительным лесам залезать в строящийся напротив генеральской виллы трехэтажный дом. Прихватили бинокль, наблюдаем: достает генерал из папки, которую с собой всегда таскает, чистые бланки с грифом «Секретно» и набивает на пишущей машинке свои сообщения. Передавал он нам долгое время по существу дезинформацию. Так что пришлось этого генерала… Короче, наши его забрали.

— Геворк Андреевич, к вашим донесениям всегда относились серьезно?

— Да.

— Несмотря на ваш юный возраст?

— Лишь однажды, когда была передана дата нападения Гитлера на Советский Союз, сообщение резидентуры проигнорировали. Написали: «Материал интереса не представляет». А ведь о сроках сообщали не только мы.

— И все-таки в юные годы у вас совсем не было опыта.·

— Но нам приходилось его быстро набирать. Иногда и с помощью англичан… Я закончил их разведывательную школу.

— Расскажите об этом, пожалуйста, поподробнее.

— Наша разведка имела очень плотные контакты с английской — ведь союзники же. Потому были совместные действия и разработки. И, тем не менее, англичане с их резидентом Спенсером всегда вели собственную игру. Агаянцу стало известно: 1942 год, война в разгаре, а люди полковника Спенсера открыли в Тегеране под крышей любительского молодежного радиоклуба свою разведывательную школу. Набирали туда молодых людей, знавших русский язык. Так что направление работы вполне понятно. Мне было приказано в эту школу внедриться. Пришлось пройти собеседование у их экзаменаторов.

По-русски я говорил неплохо. Да и пареньком им показался смышленым. А вот то, что просидел я в 1941-м три месяца в тюрьме, они явно прохлопали, иначе я не попал бы в разведшколу. Помогло, что мой отец был человеком состоятельным. Вообще англичане всегда принимали во внимание набор таких стереотипов — не беден, в общении приятен, владеет несколькими языками. Им понравилось и то, что на собеседовании я «честно» признался, что иду к ним ради хорошего заработка.

И еще одно, что может показаться несколько меркантильным, из общего стройного принципа построения британской разведки выпадающего. Предпочтение отдавалось уже знающим русский. К чему тратить и время, и деньги на изучение трудного языка, когда некоторые кандидаты им вполне вдаде-ют? Нашли подходящего молодого человека, и поиски более надежного на этом завершились. Здесь и получилась неувязка.

Зато конспирация в школе — строжайшая, обучение парами, чтобы будущие агенты не знали друг друга. Расписание составили таким образом, чтобы мы не могли встретиться. Армян готовили к заброске в Армению, таджиков — в Таджикистан… В общем, целями были Средняя Азия, Закавказье.