Луиза Гладышева - Кавалер ордена Улыбки

— Ходить будете, прыгать — никогда.

«…Я находился, что называется, в самом «разобранном» состоянии. Разошелся с женой, лишился сразу нескольких прежних товарищей. На костылях, с гниющей костью, а главное — без всякой надежды хоть на что-то, я понемногу начал «притрагиваться к стакану…» Я просто не представлял, что мне делать без спорта. Все время ощущал пропасть, дна у которой не было…» — так беспощадно откровенно скажет о себе, отчаявшемся и все-таки не смирившемся, Брумель.

В безысходной тишине больничных палат Валерий слышал отдаленный восторженный гул стадионов мира. Москва, Париж, Нью-Йорк, Лос-Анжелос, Рим, Токио… Какой мальчишка не мечтал об автографе Брумеля! Головокружительная спортивная карьера сделала его всемирно известным спортсменом и всеобщим любимцем. Казалось, сама судьба короновала советского чемпиона призом Италии, предназначенным для первооткрывателей, — Золотой каравеллой Колумба. Он смог подняться над землей на два метра и двадцать восемь сантиметров, что явилось небывалым достижением.

Теперь та же судьба жестоко обошлась с ним. Ему недоставало трех с половиной сантиметров, чтобы дотянуться до земли и идти по ней обеими ногами. И неужели не было ни одного человека в мире, который мог бы помочь ему?

К этому времени советский врач, ученый Гавриил Абрамович Илизаров при лечении травматологических и ортопедических заболеваний достиг удлинения кости на двадцать пять сантиметров, и тысячи людей с помощью аппарата Илизарова и разработанных им методик вновь обрели здоровье. Когда Брумель узнал об этом, перед ним забрезжил слабый луч надежды:

— Курган? Какой Курган? Где? Не верю. Чуда уже не будет… А может?!

Он позвонил. В Москве рабочий день кончился давно, и зимняя темень билась в окна. Но время сейчас не имело окраски ни дня, ни ночи, и в целую вечность вытянулись долгие пятнадцать минут ожидания звонка междугородки. На другом конце провода за две тысячи километров устало вздохнули и ответили:

— Да, институт Илизарова. Валерий Брумель?! Очень приятно, слушаем вас. Хронический остеомиелит, говорите? Короче на 3,5 сантиметра? Ну и что?! Приезжайте, вылечим.

Брумель не поверил. Слишком слабым был лучик надежды, чтобы поверить в него. Но в тот же, еще не кончившийся день он вылетел в Курган.

…Самолет пошел на посадку. Под крылом начались зеленые ленты хвойных лесов, круглые чаши озер. Вереницей пробежали шеренги дачных домиков, за ними — белые острова новостроек, и вот уже ветер гонит по бетонке пыль. Тяжело повисая на костылях, спускается Брумель по трапу. Миловидная стюардесса, опекавшая его всю дорогу, жалостливыми глазами смотрит вслед. И от беззвучного этого сострадания он, молодой, красивый, еще острее чувствует свою беспомощность.

— Прыгать хотите?

Смысл обращенного к нему вопроса в строгом кабинете, где только что собравшиеся врачи осматривали его больную ногу, анализировали рентгенограммы, спорили о методике лечения, доходит не сразу. Почти три года ему говорили одно:

— Ходить будете. Прыгать — нет.

И вдруг:

— Хотите прыгать?

Зачем они об этом спрашивают? Неужели не видят, не понимают, что ему и без того невмоготу больше?

Позднее в своих очерках и книгах Валерий Брумель расскажет, какие чувства обуревали его в эти дни. С точностью бесстрастного хронометражиста он будет записывать в личном дневнике каждый день лечения и радостно назовет это время «вторым рождением».

Да, в двадцать шесть лет Валерий Брумель родился снова, потому что обрел на курганской земле то, без чего человеку невозможно жить, — надежду.

Через неделю после приезда в Курган ему сделали операцию и надели на ногу аппарат. На другой день в палату пришел Гавриил Абрамович Илизаров и стянул с больного одеяло.

— Вставайте и идите. Идите хотя бы смотреть телевизор.

Это было похоже черт знает на что и никак не вязалось с больничным режимом обычной больницы, где до сих пор Брумелю приходилось вылеживать в гипсе по три-четыре послеоперационных месяца. Илизаров, улыбаясь в усы, настаивал на своем:

— Вставайте, кому говорю? У нас больные обязаны ходить. Такое у нас лекарство, если хотите знать.

— Для того, чтобы двигаться, лекарство — «двигаться»… Интересно!

— Конечно, интересно, молодой человек. Аристотель что сказал? Жизнь требует движения!

— А Плутарх?

— Движение — кладовая жизни.

— А Платон?

— Гимнастика есть целительная часть медицины.

— А Илизаров сказал, — подхватил, засмеявшись, Брумель, — «Вставай и иди!»

С этими словами Валерий встал и пошел.

Сначала ходил на костылях. Потом — опираясь на трость. Затем — на «своих двоих», хромая только в силу привычки. Кинолента — убедительный документ — запечатлела и первые шаги, и километровые походы в ближний березовый лес. И счастливый день выписки. Прощаясь, Валерий крепко обнял Гавриила Абрамовича. Он готовился сказать ему много сердечных благодарственных слов. Но сказал всего лишь одно слово:

— Отец…

Через полтора месяца после возвращения домой Брумель начинает тренироваться на столичном стадионе Юных пионеров. А спустя два месяца совершает свой первый после катастрофы прыжок на высоту два метра и пять сантиметров.

Пожалуй, эта сенсация прозвучала не менее громко, чем его прошлые мировые рекорды. Страницы отечественных и зарубежных газет огласились потрясающей новостью: «Брумель снова прыгает!» Рядом с фамилией знаменитого спортсмена стояла фамилия выдающегося хирурга.

Настоящий подвиг не нуждается в зрителях. Не присутствовали они в операционной Курганского института экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии (самостоятельным институтом он стал с декабря 1971 года). Не были они и в секторе для прыжков московского стадиона.

Но пресса подробно рассказала на многих языках мира о триумфе короткой спортивной жизни Брумеля и постигшем его несчастье, об исцелении в Кургане и чудесном аппарате доктора Илизарова. Новые страницы в живую легенду вписал Валерий Брумель. Популярны его книга «Высота», сценарии фильмов, пьеса в соавторстве с Ю. Шпитальным «Доктор Назаров».

Три года болезни не могли не сказаться и помешали Брумелю вернуться в большой спорт. Доктор Илизаров помог Валерию взять новую высоту, не рекордную для спортсмена, но вполне подходящую для того, чтобы жить дальше, борясь и побеждая…

Отец… Что сказать к этому, что добавить?

Когда я посмотрела на своих соседей по пляжу, не поверила глазам. Мгновенно мелькнула мысль: мираж. Мало ли что может показаться от ослепительного южного солнца и безграничной морской глади.