Филипп-Поль де Сегюр - Поход в Россию. Записки адъютанта императора Наполеона I

К этим причинам присоединились еще палящие лучи солнца, отраженные горячими песками [64] Летом 1812 г. в России была сильная жара. Французские пехотинцы, делая форсированные марши, в погоне за ускользающей русской армией, с полной выкладкой — неся на себе оружие и боеприпасы, шанцевый инструмент, запасы воды и продовольствия, личные вещи, — изнемогали от жары и усталости. «Пройдя 50 км в день с поклажей в 30–40 кг, пехотинец просто валился на обочину дороги. Еще возле Орши, увидев солдат образцового 1-го корпуса, один немецкий офицер был несказанно удивлен, когда обнаружил, что в строю на марше была только половина людей, другая половина в небольших группах, заметно отстав, иногда на лошади, а то и в кибитках плелась за строем». (Земцов В. Н. Французский солдат в Бородинском сражении. Опыт военно-исторической психологии). В этот период небоевые потери Великой армии были весьма велики. К тому моменту, когда Наполеон подошел к Витебску, в войсках отсутствовало около 100 тысяч человек больных или отставших от своих частей. . Император был утомлен и поэтому согласился. Течение Двины и Днепра обозначало французскую боевую линию. Армия расположилась лагерем на берегах этих двух рек и в промежутке между ними. Понятовский со своими поляками находился в Могилеве; Даву и 1-й корпус — в Орше, Дубровне и Любовичах, Мюрат, Ней, итальянская армия и гвардия растянулись от Орши и Дубровны до Витебска и Суража. Аванпосты находились в Лядах, Инкове и Велиже, напротив аванпостов Барклая и Багратиона. Обе неприятельские армии — одна, бежавшая от Наполеона через Двину, Дриссу и Витебск, другая, выскользнувшая из рук Даву через Березину и Днепр, через Бобруйск, Быков и Смоленск, — соединились, наконец, в промежутке между двумя реками [65] Четвертого августа (по ст. ст.) 1812 г. армии Барклая-де-Толли и Багратиона соединились в окрестностях Смоленска, после чего их общее количество достигло 125 тысяч человек. .

Отделившиеся от центральной армии большие корпуса были расположены следующим образом: направо — Домбровский [66] 17-я польская пехотная дивизия генерала Домбровского: 1-й, 17-й, 6-й и 14-й пехотные полки. , против Бобруйска и против двенадцатитысячного корпуса русского генерала Эртеля; налево — герцог Реджио и Сен-Сир, в Полоцке и в Белой, на петербургской дороге, которую обороняли Витгенштейн с 30 тысячами человек; на крайней левой — Макдональд и 38 тысяч пруссаков и поляков против Риги. Линия их растянулась направо, по Аа и к Динабургу.

В то же время Шванценберг и Ренье, во главе саксонского и австрийского корпусов, заняли, по направлению к Слониму, пространство между Неманом и Бугом, прикрывая Варшаву и тыл Великой армии, который подвергался опасности со стороны Тормасова. Маршал Виктор направился от Вислы с резервом в 40 тысяч человек. А Ожеро собрал 11-ю армию в Штетине.

Что касается Вильно, то там остался герцог Маре вместе с посланными разных дворов. Этот министр управлял Литвой, переписывался со всеми начальниками, посылал им инструкции, которые он получал от Наполеона, отправлял вперед продовольственные запасы, рекрутов и остальных, по мере того как они прибывали.

Как только император принял решение, он вернулся в Витебск со своей гвардией. Двадцать восьмого июля, входя в императорскую квартиру, он снял саблю и, положив ее резким движением на карты, которыми были покрыты столы, вскричал:

— Я останавливаюсь здесь! Я хочу здесь осмотреться, собрать тут армию, дать ей отдохнуть, хочу организовать Польшу. Кампания 1812 года кончена! Кампания 1813 года сделает остальное [67] Констан Вери, личный камердинер Наполеона, вспоминал, что во время нахождения в Витебске Наполеон в разговоре с Мюратом заявил, что первая военная кампания в России завершилась и что на следующий год он будет в Москве, а через год — в Санкт-Петербурге, и что вся война с Россией будет продолжаться три года. (См. Наполеон. Годы Величия. 1800–1814, с. 365). !

С завоеванием Литвы цель войны была достигнута, а между тем война как будто только что началась. В действительности же была побеждена только местность, но не люди.

Русская армия оставалась в целости. Ее оба крыла, разрозненные стремительностью первой атаки, снова соединились. Было лучшее время года. Но Наполеон при таких условиях все-таки бесповоротно решил остановиться на берегах Днепра и Двины. Тут он всего лучше мог обмануть врага насчет своих истинных намерений, так же как обманывался и сам!

Французская оборонительная линия уже была начертана на картах. Осадную артиллерию император направил на Ригу. На этот укрепленный город должен был опереться левый фланг армии. Затем в Динабурге и Полоцке Наполеон хотел придать обороне угрожающий характер [68] Ригу осаждали прусские войска из 10-го корпуса маршала Макдональда, а остальная часть его войск подошла к Двине для осуществления захвата Динабурга. . Витебск же было легко укрепить, и его высоты, покрытые лесом, могли служить для укрепленного лагеря в центре. Оттуда, на юг, Березина и ее болота, прикрывающие Днепр, оставляли лишь несколько проходов, и для защиты их хватало небольшого количества войск. Дальше, Бобруйск отмечал правый фланг этой огромной боевой линии, и император уже отдал приказ завладеть этой крепостью. В остальном рассчитывали на возмущение населенных южных провинций. Это должно было помочь Шварценбергу прогнать Тормасова и увеличить армию за счет их многочисленных казаков. Один из крупных помещиков в этих провинциях, важный барин, в котором все, вплоть до внешности, указывало на знатность его происхождения, поспешил присоединиться к освободителям своего отечества. Его-то император и предназначил для руководства возмущением [69] Вероятно, в данном случае речь идет о помещике польского происхождения. Это вполне можно предположить, поскольку события происходят в западных областях Российской империи. В Польше, Белоруссии, Литве наполеоновские войска не встречали активного сопротивления со стороны местного населения, а скорее наоборот — большинство поляков католического вероисповедания, населявших западные территории Российской империи, не питавших симпатий к русскому царю и властям, часто воспринимали наполеоновских солдат как своих освободителей и оказывали им активную помощь — предоставляя помещения для ночлега и госпиталей, продовольствие, фуражи и т. д. С активным сопротивлением местных жителей французские войска столкнулись, лишь оказавшись в исконно русских, центральных областях — например, в Смоленской губернии. Здесь основная часть населения уходила вместе с отступающей русской армией, уничтожая все оставшееся имущество, дабы оно не досталось врагу, создавались партизанские отряды, а дворяне, если и не показывали открытого сопротивления, то в большинстве своем никаких симпатий к французам не испытывали. .