Виктор Устьянцев - Автономное плавание

- Люся у себя в комнате, - сказала Надежда Васильевна и ушла на кухню.

В комнате Люси царил беспорядок: кровать не убрана, на столе и стульях разбросаны книги, платья, валялись туфли, какие-то мелкие вещи. Матвей заметил, что со стен исчезли несколько эстампов и портрет отца Люси. Сама она, склонившись над чемоданом и нажимая коленкой крышку, пыталась закрыть замок. Люся обрадовалась Матвею:

- А, это ты? Очень кстати. Помоги-ка закрыть чемодан.

- Что все это значит?

- Я еду с тобой.

Матвей растерянно смотрел на нее.

- Похоже, что ты не рад.

- Что ты! - он подхватил ее, поднял и закружил по комнате. - Ты молодчина! Ты просто гений!

- Отпусти, голова кружится.

- Не пущу! Хочешь, я пойду на Север пешком и понесу тебя на руках?

- Хочу. Но мне будет обидно состариться у тебя на руках. Закрой-ка лучше чемодан.

Матвей нагнулся над чемоданом, нажал крышку и защелкнул замок. В чемодане хрустнуло.

- По-моему, я там что-то раздавил.

- Ладно, потом разберемся.

- Послушай, а как же Надежда Васильевна? Мне кажется, она недовольна.

- Она согласна. К нам она, видимо, не поедет. Не хочет нам мешать. И потом - бабушка.

- А разве они нам помешают? Если, конечно, у нас будет комната.

- Так мама считает. Я с ней согласна. Как думаешь, матрас брать или нет?

- Не знаю. Пожалуй, не надо. Там купим.

- В таком случае - берем.

- Первое семейное разногласие. Начало положено. Валяйте дальше, засмеялся Матвей.

- Но там мы ничего не купим. Может быть, там даже магазина нет.

- Резонно! Считаю конфликт исчерпанным.

Вошла Надежда Васильевна:

- Ужинать будете?

- Будем, - сказала Люся. - И даже выпьем чего-нибудь. Давай устроим сегодня свадьбу? Позовем гостей: Симу, Ариадну, Юзека. Кого еще, Матвей?

- Но ведь у меня ничего не приготовлено, доченька.

- И не надо, все будет экспромтом. Мы сейчас пойдем за Симой и по дороге чего-нибудь купим.

- Но вам надо еще собраться.

- По-моему, я уже все собрала.

- Ох, дети! До чего же вы еще наивны! Она собрала... - Надежда Васильевна укоризненно покачала головой. - Ну а ложку, хотя бы одну на двоих, вы взяли?

- Не-ет.

- То-то. Ладно, идите за Симой, я тут одна все соберу. А лучше зайдите сначала к Юзеку и пошлите его за Ариадной. Времени-то уже седьмой час.

- Мы в один миг.

- Все у вас в один миг: и замуж в один миг, и свадьба в один миг, и уезжаете тоже в один миг, - проворчала Надежда Васильевна добродушно.

23

До отхода поезда еще пятнадцать минут. Провожающих было много: Сима с маленьким Алешкой, Ариадна, Юзек, парни и девушки с завода. Пришел даже какой-то старичок. "Это наш БРИЗ", - сказала о нем Люся. "Странная фамилия", - подумал Матвей. Потом узнал, что фамилия старичка Гаврилов.

Надежда Васильевна пересчитывала чемоданы и узлы. Юзек с кем-то спорил, выклевывая слова носом. Сима рассказывала Алешке:

- Это паровозик, а это вагончики.

Алешка, напуганный толкотней и гамом, орал во всю мочь. Кто-то настойчиво советовал:

- Сима, дай ему соску! Нужны ему твои паровозики!

- А где керогаз? - спрашивала Надежда Васильевна.

- Кто нес керогаз?

- По-моему, его оставили в машине.

Коллективными усилиями керогаз обнаружили тут же, на перроне: он завалился за узлы.

- Напиши, есть ли там беличьи шубы, - просила Люсю девушка с раскосыми глазами. - Я сразу же вышлю деньги.

- Люся, пришли ей белого медведя. Бандеролью, - порекомендовал парень в кепке со сломанным козырьком.

Ариадна сказала:

- Счастливый вы, Матвей. Мне бы тоже хотелось уехать куда-нибудь далеко-далеко.

- Кто же вас держит?

- Страшно.

- А вы не бойтесь.

- Интересно, меня бы они тоже все пришли провожать?

- Почему вы об этом подумали?

- Я хочу, чтобы меня тоже любили.

- Раз хотите, значит, добьетесь.

- Да вот добиваюсь, - Ариадна показала Матвею свои руки. Они были в царапинах и ссадинах.

- Что это значит?

- Это значит, что я перешла работать в цех.

- Но ведь там грязно, ругаются?

- А вы, оказывается, злопамятны. Скажите, вам нравятся такие руки?

- По-моему, руки у вас просто красивые.

- Вы все шутите. А я серьезно.

- Я тоже.

- Становись! - крикнул парень в кепке со сломанным козырьком.

Толкаясь и перебрасываясь шутками, все выстроились в цепочку. Из рук в руки пошли по этой цепочке чемоданы и узлы. Когда они были погружены, снова все столпились около Матвея и Люси. Торопливые пожатия, поцелуи.

- А меня? - спросила раскосая девушка, подставляя Матвею щеку. Матвей чмокнул ее. Кто-то крикнул:

- Полундра! Клавка у Люси мужа отбивает.

- Люся, всего девять мест, - говорила Надежда Васильевна. - Ты пересчитай.

- Хорошо, мамочка.

Наконец раздался свисток, Матвей вскочил на подножку, и поезд тронулся.

Капитан-лейтенант с усиками помогал Матвею укладывать вещи.

- Судя по всему, следуете к новому месту службы. - Да.

- Хлопотливое дело.

"Опять усики! Неужели и этот окажется сослуживцем?" - подумал Матвей, вспомнив Дубровского.

- А я в отпуск, - сообщил капитан-лейтенант. "И на том спасибо", обрадовался Матвей.

- А вообще-то мне тоже пришлось изрядно поездить. На шестом месте служу. К счастью, пока холост.

- Пора бы и вам жениться, - посоветовала четвертая попутчица, пожилая женщина с крашеными волосами.

- Я вам, кажется, ничего плохого не сделал, - пошутил капитан-лейтенант.

- Не понимаю мужчин, которые слишком поздно женятся. Вам, наверное, за тридцать, а женитесь потом на девчонке лет восемнадцати. Что у вас с ней может быть общего?

- Поздравляю, - шепнул Матвею капитан-лейтенант. - По-моему, она старая дева.

Люся стояла в коридоре и смотрела в окно. Матвей стал рядом, она прислонилась к его плечу.

- Грустно?

- Немного. Это пройдет.

- Ты бы поплакала. Говорят, легче становится.

- Не умею.

- Ты меня любишь?

Люся улыбнулась:

- Вопрос поставлен весьма своевременно. После того как я стала твоей женой...

- А ведь и верно: жена. Как-то даже непривычно.

- Никогда не зови меня "жена".

- Почему?

- У меня есть имя. А просто "жена" - это как-то слишком равнодушно. Скажи, а сам-то ты хоть раз был на Севере?

- Нет! Ты не боишься?

- А разве можно бояться завтрашнего дня?

- Правильно. Тем более, что день там длинный - по полгода.

- Я хочу, чтобы у нас всегда был длинный день.

- И светлый.

- И чтобы весь год!

- Пусть всегда будет день.

- Пусть!

Часть вторая

1

Казалось, ночь тянется бесконечно. За девять лет службы на Севере Матвей Стрешнев уже привык к тому, что здесь и день и ночь длятся месяцами. Напротив, казалось удивительным, когда весной и осенью на Севере, как и на всей остальной земле, каждые сутки всходило и заходило солнце, каждые сутки день сменял ночь.

И, хотя эти полярные ночи ежегодно повторялись и длились столько же, сколько и пять лет назад, и десять, ощущение было такое, что каждый год они становятся длиннее, и не один Стрешнев, заглядывая в календарь, с сомнением покачивал головой.