Анатолий Терещенко - Роковая точка «Бурбона»

Как считали специалисты по истории разведок, именно эти опасные действия нового вождя — одна из главных причин свертывания важной работы на Западе из-за опасности ареста Кима Филби и его коллег.

Контрразведывательные органы — ФБР США и МИ-5 Великобритании шли буквально по пятам выдающегося советского разведчика, согласившегося помогать нашей Родине не из корыстных, а из идейных соображений, поверившего в правильность выбранных внутреннего и внешнеполитического курсов Советским Союзом.

Хрущев часто хвастался гостям-иностранцам, в том числе и американцам: «Американский Президент еще только думает, а у меня уже лежит информация об этом».

Думаю, неслучайно руководство Комитета госбезопасности СССР, личный состав которого он предлагал «разлам-пасить и распогонить», что неминуемо привело бы к снижению служебной дисциплины, заполонению центрального аппарата КГБ СССР случайными лицами со стороны, как это и произошло позднее, самым активнейшим образом поддержало идею заговора по смещению 14 октября 1964 года распоясавшегося Первого секретаря ЦК КПСС с поста руководителя нашего государства.

По заявлению председателя КГБ В.Е. Семичастного, Хрущев также намеревался разделить Комитет на две части по принципу экономического районирования — промышленную и сельскохозяйственную.

Только таким образом можно было положить конец утечкам секретной информации и убрать с дороги человека, способного создавать «политико-экономические ляпы» в государстве. Народ находился на пределе сдерживания «спокойствия». Бойтесь, как говорил Николай Рерих, когда спокойствие придет в движение. Когда посеянные ветры обратятся в бурю…

Еще бы чуть-чуть повременить, и буря забастовок и неповиновений властям, подобно новороссийской, прошумела бы над страной.

Армия была на грани взрыва — произошло скоротечное и необдуманное сокращение численности Вооруженных сил в 1956–1960 годах на 3 980 000 человек. Увольняли даже таких офицеров, которым до пенсии оставалось несколько месяцев. И они, большей частью фронтовики, незаслуженно лишались положенных пенсий, обретенных ценою крови и здоровья на полях сражений с врагом, а не в хорошо отапливаемых и защищенных блиндажах. Только внезапное снятие этого самодура спасло страну от армейского бунта.

Один мудрец как-то сказал, что ничто так не нуждается в нравственности, как политика, и никто так ненавидит политику, как нравственные люди.

Интересная деталь — в конце ноября 1964 года в английском парламенте на чествовании 90-летнего юбиляра Уинстона Черчилля за его здоровье и долголетие был поднят тост как за самого давнего, ярого и последовательного врага России. Черчилль ухмыльнулся и вполне серьезно заявил:

«К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вреда Стране Советов в тысячу раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему!»

Британский русофоб знал что говорил. Поляков тоже знал об этой оценке деятельности Хрущева английским премьером, но, как осторожный человек, прятал свое отношение перед коллегами. И только однажды, уже после снятия Хрущева, он разразился перед сослуживцами тирадой гневной филиппики по поводу «ошибок и преступлений» битого вождя.

Со временем руководитель разведки ГДР Маркус Вольф, хорошо знавший Кремлевский двор периода Хрущева, в книге «Игра на чужом поле» несколько смягчит оценку деятельности нового советского вождя:

«Конечно, у Хрущева не было общего образования и чувства реальности. Он склонялся к стихийному принятию важных решений, и в волюнтаризме его упрекали не без оснований. Этот политик был не всегда удачлив при выборе советников.

Он был прочно укоренен в прошлом и столь же прочно встроен в систему, которая тормозила и в конце концов срывала реализацию многих его разумных идей. Но это был полнокровный политик, веривший в свои идеалы.

Он был убедителен не только на массовых митингах, но и входе доверительных переговоров с политиками другой стороны».

Но вернемся к герою нашего повествования.

Любознательный по натуре, Поляков не прочь был изучить местную этнографию, обычаи и традиции американцев, поэтому частенько бывал на празднествах, устраиваемых в честь каких-то исторических событий и личностей.

Однажды, это было 17 марта 1952 года, он оказался свидетелем ирландского национального праздника — Дня святого Патрика — покровителя Ирландии, принесшего в эту некогда языческую страну христианство.

Праздник по традиции продолжался несколько часов. Нужно отметить, что святой Патрик стал настолько популярен в США, где ирландское население весьма велико, что день смерти этого святого отмечается в общенародном масштабе. Если в день святого Валентина все краснеет, то в день святого Патрика все зеленеет: зеленые костюмы, головные уборы, изображение трилистника как символа Отца, Сына и Святого Духа. Самые большие празднования дней святого Патрика проходили да и сейчас проводятся в Нью-Йорке, Бостоне, Филадельфии, Чикаго и Атланте, где проживает больше всего граждан ирландского происхождения.

Участники праздника святого Патрика после прохождения в колонах, как правило, идут в бары пить пиво за здравие святого. А с утра многие граждане Нью-Йорка посещают праздничную мессу в Соборе Святого Патрика, представляющую собой традиционную католическую службу.

Самый большой уличный парад проходил в Нью-Йорке. Россиянин стоял и по-детски радовался многокрасочности проплывающих мимо него людских колонн. Шел грандиозный парад, начавшийся с 44-й улицы. Он двигался на север города, в сторону 86-й улицы, чтобы влиться в Третью авеню. Празднично одетые люди все шли и шли — ряженые и улыбающиеся. Гремели сотни оркестров, приехавших со всех графств Ирландии и из всех штатов Америки…

Как выходец из Украины, которую считал своей малой родиной, Поляков постоянно навещал в третью неделю мая по субботам и воскресеньям Украинский национальный фестиваль, устраиваемый на Ист-7-й улице, между Второй и Третьей авеню. Это было грандиозное торжество с выступлением чтецов, певцов, акробатов и обилием цветов. Красочные национальные костюмы воскрешали в нем сцены давно минувших дней, когда он мог лицезреть нечто подобное на родине. Звучала живая украинская речь, транслировались стихи Тараса Шевченко, Леси Украинки, Ивана Франко и других представителей украинской культуры. Широкой рекой лилась мелодия «Ревэ та стогнэ Днипр широкый…..».

Эту народную песню он любил и даже нередко напевал. Вот и сейчас, стоя в толпе, его губы пытались подпевать хору украинцев. Он так увлекся пением, что на него стали обращать внимание местные жители.