Александр Проханов - Я русский солдат! Годы сражения

М. Королёва: — Подождите, но вам не должно быть жалко такого человека — вы должны торжествовать.

А. Проханов: — Нет, мне страшно жалко.

М. Королёва: — «Вот, наконец. Наконец, торжествует справедливость».

А. Проханов: — Нет, нет, нет. Мне чуждо злорадство. Я думаю, что к нему эти люди приближаются с очень опасными намерениями. Я даже думаю, что, может быть, он начал сжигать на себе одежду, потому что почувствовал себя глубоко униженным и оскорбленным в результате этого.

М. Королёва: — Александр Андреевич, его должны выпустить совсем скоро.

А. Проханов: — Я буду праздновать этот день. Как только Полонский выйдет оттуда из тюрьмы и приплывет к нам на своей личной яхте, я первый приду его встречать: «Наконец ты с нами, Полонский».

М. Королёва: — Заметьте, я снова не прерываю. Ну, Александр Андреевич, раз уж я от вас услышала слова «винеры» и «лузеры», то я просто не могу не задать вам вопрос, связанный с очередной инициативой Владимира Жириновского. Ну, правда, такая инициатива время от времени возникает, и не только от Жириновского. О запрете иностранных аналогов русских слов. Вообще это реально, как вы считаете?

А. Проханов: — Реально. И он будет называться «Владимир Волкович».

М. Королёва: — Ну, это понятно. Это уже многие пошутили.

А. Проханов: — Да?

М. Королёва: — Да, да, да.

А. Проханов: — Я думаю, что это все дичь такая. Веселая, смешная дичь, которая многих забавляет, и нас с вами тоже, дает пищу для размышления. На самом деле проблема русских не в том ведь, что они употребляют слова «винер» и «лузер», а в том, что их выдавливают с Кавказа, например, и что русские уходят не только с Кавказа — они уходят из Вологодской губернии, из Псковской, из Смоленской, они сжимаются, как шагреневая кожа, они покидают Сибирь и Дальний Восток. И исправлениями это все не исправишь — это профанация, более того, это издевка.

М. Королёва: — Ну, вот вы когда пишете, вы задумываетесь, какие слова вы используете, русские, иностранные? Для вас это важно?

А. Проханов: — Нет, там другая задача. Вот, скажем, один мой друг, изысканный писатель Владимир Личутин, он творец поразительного современного русского языка, каким не владели даже ни Шергин, ни Лесков. Он такой языкотворец божественный. Вот он говорил, его язык, его стилистика такова, что она не предполагает употребление таких слов как, скажем, «совхоз», например. Если он употребит слово «совхоз», это слово разрушит и сожжет четыре абзаца до этого и четыре после.

М. Королёва: — Но вам-то должно нравиться слово «совхоз».

А. Проханов: — Мне нравятся слова «совхоз», «сталинизм», «ГУЛАГ», «СМЕРШ», «Смерть шпионов», «демократов на виселицу». Это мой сленг. Я не боюсь этих слов и использую их в полной мере и в своих романах, и в публицистике.

М. Королёва: — А мат? Вы же слышали, наверное, есть законопроект такой, который касается штрафов за мат. Хотя вроде бы, опять-таки, в существующих законах уже все это есть. Но вот депутаты Госдумы снова возбудились по поводу мата русского.

А. Проханов: — Я грешил тем, что после 1991 года в моей серии романной я употреблял мат. Но это было тоже какой-то экзальтацией безумной. Я, по-моему, говорил на «Эхо» или где-то еще, что на обычном, таком, как бы пушкинском русском языке говорим мы с вами, люди смертные, живущие здесь. На церковно-славянском и на старославянском говорят в раю, ангелы говорят. А мат — это язык ада. Матерятся там и черти, и грешники, потому что там постоянно возникают стрессы у грешников. Там выльют ему на голову сковороду расплавленного свинца, и он скажет «О, мать твою» или что-то такое. Или воткнут ему в задницу какой-нибудь раскаленный стержень, и он говорит еще что-то. Поэтому в нормальной жизни, если жизнь не несет в себе элементов ада, люди не матерятся. А матерятся они только в том случае, если в нашу жизнь приходит ад.

М. Королёва: — Так вот-вот-вот-вот. А если он уже в жизни, то как избежать мата?

А. Проханов: — Только райскими усилиями. Идти на борьбу с тьмой, на борьбу с адом.

М. Королёва: — То есть церковно-славянским языком его?

А. Проханов: — Церковно-славянским языком, возвышенным языком, которым говорил Державин, Сумароков, Пушкин, которым говорил Бунин. Это возвышенный, божественный язык. Бунин не говорил церковнославянским языком, но он говорил абсолютно не обыденным языком. Он говорил языком, который он тоже извлекал из звезд, из трав, из русских песен и из своей такой любящей и скорбящей души.

М. Королёва: — Иными словами, вы поддерживаете большие штрафы за мат, если что?

А. Проханов: — Да нет…

М. Королёва: — Куда вас записать, в сторонники, в противники?

А. Проханов: — Я индифферентен. С адом нельзя бороться с помощью штрафов.

М. Королёва: — Ну как писатель может быть индифферентен к языку?

А. Проханов: — С адом нельзя бороться с помощью штрафов и с помощью законов.

М. Королёва: — А как можно?

А. Проханов: — АД побеждается через служение, через благодать, через покаяние и через великую молитвенную миссию художника, потому что художник, создающий язык или языки, — это вечный молитвенник. И когда умирает церковь или затихает, или смиряется, или когда церковь спит, как это было в XIX веке и начале XX века, то вместо церкви появляется художник, появляется Андрей Белый, Есенин, появляется Блок. Это сплошные молитвы, которые возносятся русской культурой к небесам, когда молчат престолы. Вот это и есть сражение с адом.

М. Королёва: — Кстати о молитвах, но только не на церковно-славянском языке, а на немного другом. Историю с библиотекой Шнеерсона знаете же, конечно, да?

А. Проханов: — Ну, конечно.

М. Королёва: — Которую Россия отказывается возвращать хасидам. Ну, вот наш слушатель вам тут один пишет на нашем интернет-сайте: «Между тем, Израиль вернул России Русское подворье в Иерусалиме и простил православному храму многомиллионный коммунальный долг за воду. А почему же мы так себя ведем? Почему мы, собственно, библиотеку Шнеерсона-то не хотим отдавать?»

А. Проханов: — Русское подворье в Израиле никогда не принадлежало Израилю. Это подворье принадлежало Палестине, Русской Палестине. Израиль потом там образовался вместе со своими карательными отрядами.