Александр Проханов - Я русский солдат! Годы сражения

Так вот, находясь в этой чудовищной ситуации… Путин является, с одной стороны, частью вот этого ига, потому что он получил власть от Ельцина, а, с другой стороны, мы видим, как он старается выбраться из-под него, вырваться из этой чудовищной раковины. И политика сегодняшняя внутренняя — она противоречива. То побеждает оккупация, то побеждают антиоккупационные партизанские силы, и в этом жуть и красота сегодняшней политической ситуации.

Э. Геворкян: — То есть Путин — партизан на самом деле?

А. Проханов: — Ну, хорошо: Путин — либо партизан, либо неразбитый отряд Красной армии.

Э. Геворкян: — Вопрос от нашего слушателя с ником Белецкий, раз уж мы тут заговорили об экономической ситуации в стране: «Не считаете ли вы закрытие почти 500 тысяч ИП в России частью сценария краха России? Кто будет делать наш ВВП, в том числе великолепные турбинные лопатки для истребителей? Мне больно слушать из уст человека, позиционирующего себя как патриота нашей страны, оправдание режима, ведущего Россию в исторический тупик». Я цитирую слушателя.

А. Проханов: — Это преувеличение, потому что лопатки для турбин делаются прекрасно на том же самом заводе «Сатурн», где существует прекрасный аналитический центр, компьютерные блоки, суперкомпьютеры, которые моделируют поведение турбины или лопатки турбины при сверхмощных температурах и давлении. Мы можем делать лопатки турбин. Сможем ли мы сделать политический звездолет России, вот вопрос. Мы можем делать лопатки турбин для американских истребителей 5-го поколения. Американцы поручат нам делать лопатки для их вооружения, с помощью которого они будут контролировать мир. Вот в чем вопрос.

Э. Геворкян: — Ну, а вот это закрытие малого бизнеса? В принципе, как такового желания сделать свой бизнес, развивать страну вот таким образом? Как с этим быть? Или все это опять происки буржуазии?

А. Проханов: — Я не бизнесмен, я не занимаюсь малым бизнесом. У меня большой бизнес, у меня космический бизнес. Я пытаюсь превратить страну Россию в космическую, мистическую державу.

Э. Геворкян: — 9 мая, насколько я знаю, вы были на параде и потом были на приеме в Кремле. Хотелось бы услышать какие-то ваши короткие комментарии о том, как для вас прошел этот день, потому что дальше у нас есть парочка вопросов.

А. Проханов: — Для меня это очень важно — явление мое на параде. Это подтолкнуло мои как бы прозрения, мои представления о мистике русской победы 1945 года. Я написал сейчас передовицу своей газеты, которая называется так: «Панцирь», танк, ракетовоз, впереди — Иисус Христос». В свое время Блок написал свою поэму «Двенадцать», и впереди матросов («матросни», как называли ее либералы) поставил Иисуса, который вел Россию в этот грозный, мощный, чудовищный и прекрасный XX-й век. Как над ним глумились Гиппиус, как над ним глумились комиссары Политкульта, не понимая этого! Так вот я еще раз понял, что русская победа 1945 года и 30 миллионов погибших советских, русских людей во имя этой победы — это христова жертва. И поэтому Парад Победы и вообще Победа — это религиозный, мистический и православный праздник. Я смотрел на эти движущиеся танки, на эти движущиеся ракетные установки, и мне казалось, что когда они уходят туда, за храм Василия Блаженного, там, в каком-то таинственном сиянии, со знаменем Победы идет Иисус.

Э. Геворкян: — Я не думала, что хватит времени до этого вопроса, но теперь придется его прочитать. Вопрос от геолога: «Как вы прокомментируете следующее? С 1937-го по 1941-й год было арестовано около 180 тысяч священников и церковнослужителей, более половины из них, 110 тысяч, были расстреляны, остальные репрессированы. Как вы, человек православный, можете оправдать это злодейство вашего кумира Сталина?»

А. Проханов: — Во-первых, церковь конца XIX — начала XX века перестала быть церковью. Она стала тучной, она стала глухой, она, по существу, не спасла Россию от революции, она не спасла, она не внесла в русское сознание этот огнь христовый. Она была церковью, которую описал художник в картине «Чаепитие в Мытищах», — тучной, сытой, мертвой для нужд народа церковью. Убили священников, и для православного сознания эта смерть является смертью… Они стали новомучениками, свято-мучениками. Церковь стала огненной, сверкающей. И потому избиения, которые пролились на церковь в 30-е, в 20-е годы — это карающий меч господень. И церковники, религиозные люди не должны роптать на это. Они, по существу, должны понимать, что это кара господня, и благодарить тех, кто превратил церковь сытую, земную, омертвевшую в церковь мученическую, святоносную — в церковь, которая во время войны молилась за советскую армию, молилась за победу, молилась за Сталина, за командармов и за командиров взводов.

Э. Геворкян: — Ух. Как-то сложно это принять, но, видимо…

А. Проханов: — Эвелина, учитесь. Учитесь понимать таинственное.

Э. Геворкян: — Да. Для вас, видимо, это какой-то очень прочувственный момент, поэтому вы так…

А. Проханов: Ну, естественно, да-да-да.

Э. Геворкян: — …об этом и говорите. Просят тут под конец ваш комментарий относительно предложений депутата Железняка о введении уголовной ответственности за реабилитацию нацизма и оправдание фашизма и попытки пересмотра итогов Второй мировой войны, причем чтобы эта ответственность распространялась не только на человека, это транслирующего, но и на СМИ. Вот вы как главный редактор газеты что скажете?

А. Проханов: — Я уже как-то потерял нить, поэтому… Железняк для меня — это человек, который разгоняет учредительное собрание. Матрос Железняк — партизан. Все, что ни скажет, все правильно.

15.05.13.

М. Королёва: — Александр Андреевич, с праздником вас. Вот вас здесь спрашивают слушатели: «Для вас это праздник -12 июня, День России?» Или, как здесь уточняется, День траура?

А. Проханов: — Вы знаете, не День траура и не праздник. Я как-то свыкся с ним. Это для меня такая уже как бы норма, обыденность. Я не вижу в этом дне ничего патетического, потому что это не праздник, в котором были победы, который увенчан какими-то свершениями. Но я уже, повторяю, остыл к той драме, которая произошла 20 с лишним лет тому назад, и мои помыслы устремлены в будущее.

М. Королёва: — То есть все-таки драма, но свыклись?

А. Проханов: Нет, нет, не драма. Повторяю: пусть те, кто оглядывается постоянно назад, превращаются в соляные столбы, как жена Лота. Я смотрю вперед, я смотрю в Евразийскую империю, я хочу, чтобы у Евразийской империи, которую мы создадим, появился бы свой праздник, праздник создания огромной великой евразийской общности. Эта общность будет создаваться мучительно, она будет создаваться в больших сражениях, в огромном напряжении сил. Ее создание совпадет с огромной трансформацией всего мира, может быть, даже всего мироздания.